Николай I Освободитель. Книга 5
Шрифт:
Особенно досталось тем помещикам, которые и раньше ущемляли своих работников, и теперь почуяв самые первые порывы ветра свободы крестьяне попытались отомстить взявшись за вилы. Пришлось местами привлекать даже армию, как бы это не было противно.
С другой стороны, это все были отдельные эксцессы, и не они сейчас тема разговора. Дело в другом — в том, что на фоне несколько нервной обстановки императорским манифестом было объявлено о создании фонда, который будет выкупать у разорившихся помещиков землю и потом продавать ее с длинной рассрочкой бывшим помещичьим крестьянам. Чтобы восстановить справедливость, успокоить народ ну и заработать на этом пару копеек,
Всего за полгода «Фонд помощи освобожденным крестьянам» аккумулировал порядка полутора миллионов рублей — и не было никоих намеков на то, что в дальнейшем поступление средств в него как-то сократится — что при средней цене пахотной десятины в центральных губерниях в 40 рублей давало нам не много не мало — 37.5 тысяч десятин. Или примерно 2000–2500 неделимых земельных участка. Понятное дело, полностью решить вопрос с бывшими помещичьими крестьянами это не могло, но создавало еще одну альтернативу для самых работящих и готовых запрячь себя в тягло на тридцать лет. Появилась альтернативная возможность не ехать за бесплатной землей в Сибирь, а выкупить ее тут же на месте, что теоретически должно было несколько сбить накал недовольства крестьянской массы.
Впрочем, все это был вопрос долгой и упорной работы, результат которой виделся где-то там в туманном будущем, ну а здесь и сейчас у Воронцова вполне был повод начать нервничать. Перспектива лишиться всего имущества, прав состояния и уехать на вечное поселение куда-нибудь за Байкал предстала перед ним во весь рост.
— Но я… — Воронцов вновь попытался что-то возразить, однако я не дал ему это сделать.
— Михаил Семенович, — я поднял руку показывая, что ничего не нужно говорить, нужно послушать. — Я очень уважал вашего папу, он во многом заменил отца мне, и только поэтому вы сегодня разговариваете с императором, а не даете показания господам из службы Егора Францевича. Поверьте, уже того, что они накопали более чем достаточно дабы в империи о Воронцовых забыли раз и на всегда, это факт. Ну а попав к ним в руки, я вас уверяю, вы быстро расскажете и все остальное, о чем пока никто не догадывается. Вам это нужно? Мне тоже — нет. Поэтому я предлагаю вам выход: вложить все средства, нажитые нечестным путем в строительство железной дороги. Заметьте, я даже не говорю, что их нужно вернуть: такое предложение бывает только раз в жизни. Я доступно излагаю?
— Более чем, ваше императорское величество, — пришибленно кивнул Воронцов.
— Отлично, в таком случае по поводу данной сделки обратитесь к Аракчееву, он вам и специалистами поможет и вопросов лишних задавать не станет, я предупрежу.
Недельный визит в Одессу итоге получился несколько смазанным, никакого удовольствия от подобных разговоров я не получал, хоть и считал, что поступаю максимально великодушно. Из города на Черном море мы через Умань, Тарнополь, Львов и Люблин приехали в Варшаву. Осчастливив подданных парой недель пребывания в этом городе мы отправились в Берлин в гости к тестю. Такой первый иностранный визит почти сразу после коронации был весьма символичным и должен был отразить максимальное сближение двух стран.
Пробыв в Берлине чуть меньше месяца, мы загрузились в пришедший специально за нами в Штеттин «Фельдмаршал Кутузов» и уже морем отправились домой. Продлившееся добрых пять месяцев путешествие закончилось 28 октября. Пора было приступать к своим непосредственным обязанностям императора всероссийского.
После выкладки предыдущей главы возник вопрос по реформированию церкви. Откровенно говоря для меня это достаточно сложный вопрос. То есть вещи типа возврата патриаршества, ликвидации унии, усиления миссионерской работы, повышения общей образованности церковников, за все хорошее против всего плохого — это все понятно, но вот детали…
Для ГГ — православие не вопрос религии и веры в Бога. Это вопрос культуры, вопрос идентификации себя в эти времена русскими людьми. Русский = православный и очевидно так будет еще много лет. Ну и конечно вопрос дополнительного рычага управления государством.
Например перевод книг и всей службы на русский. С одной стороны очевидный плюс — даже миссионерскую работу проводить будет проще. Но есть опасность нового раскола (или нет?) и вот он явно перечеркнет все плюсы.
В общем буду рад за конструктивные мнения в комментариях.
Глава 4
Конец года прошел суматошно. За те полгода, что меня не было в столице накопилась просто чудовищная куча разной срочности дел. Нет, я и в путешествии по стране старался держать руку на пульсе, благо телеграф за прошедшие двадцать лет уже более-менее сносно охватывал все губернские города и даже потихоньку начал появляться в населенных пунктах поменьше, поэтому совсем уж оторванным от жизни себя я не чувствовал. Опять же курьеры с документами сновали туда-сюда на ежедневной основе, даже в отпуске приходилось час-другой в день уделять время самым насущным вопросам жизнедеятельности империи, никуда от этого не денешься. И все же возможности удаленной работы были далеко не теми, что в двадцать первом веке, многое приходилось просто откладывать до момента моего возвращения.
Из интересного, в ноябре 1829 года была выплавлена первая в мире нержавеющая сталь. В небольшом, правда, объеме, но зато сразу в электропечи дуговым способом. В последствии предполагалось на базе экспериментального производства наладить изготовление различного инструмента — в первую очередь медицинского — из сталей, которые гораздо лучше переносят контакт с агрессивными веществами.
Собственно, в самой нержавеющей стали не было, по большому счету ничего хитрого. Добавь к обычному железу 13% процентов — насколько я помнил именно столько было в простейшей марке нержи 17x13 — хрома и вот тебе уже коррозионностойкая сталь.
На практике конечно пришлось изрядно поиграться дабы добиться однородности расплава и хоть какой-нибудь повторяемости итоговых характеристик. Ну чтобы сталь из разных плавок по качеству была если не идентичной — этого к сожалению, и на больших производствах добиться было практически невозможно в эти времена — то хотя бы близкой тому. И это при том, что экспериментальная дуговая печь была рассчитана всего на тысячу фунтов рабочей загрузки. По сути, это была просто большая кастрюля, с подключёнными к ней электродами. До переноса технологии на большие объемы было еще достаточно далеко.
Пока же мои ученые экспериментировали с составом, добавляя в расплав части никеля, марганца и других металлов и изучая полученный результат. Далеко не всегда получалось из этих опытов что-то дельное, наоборот в четырех случаях из пяти конечный результат мог вызвать исключительно матерную реакцию. И это при том, что подобные эксперименты влетали в изрядную копеечку: тот же никель хоть и был уже открыт лет шестьдесят назад, нигде в мире промышленно не добывался и стоил на уровне драгоценных металлов.