Николай I. Освободитель. Книга 4
Шрифт:
Во-вторых, не малую важность имел национальный вопрос. В английском парламенте, где балом правили тори, уже несколько лет носились с идеей эмансипации католиков. Дело в том, что до этого времени католики, которых было не мало и на главном острове, а в Ирландии и вовсе составляющие абсолютное большинство населения, банально не допускались до политической жизни страны. Они не могли занимать государственные должности или быть выбранными в парламент империи.
Ирландские элиты с таким положением вещей мириться не хотели, но по большей части склонялись к мирным способам решения проблемы. Переговоры, уговоры, дипломатия,
Жесткие действия англичан, которые с другой стороны просто никак иначе отреагировать на теракт не могли, были восприняты католическим населением крайне враждебно. Открытых бунтов практически не было, но вот назначенные из Лондона чиновники стали пропадать с завидной регулярностью. Это приводило к новым карательным акциям англичан, что в свою очередь опять раскручивало маховик насилия.
Вопрос же о предоставлении католикам каких-либо политических прав сам собой отложился на неопределенный срок.
Глава 1
— Дамы и господа! Сим объявляю стройку начавшейся! — Я под взглядами сотен человек немного театрально поплевал на руки, ухватил черенок лопаты, воткнул ее в подсохший уже более-менее грунт и забросил вытащенную землю в оперативно подставленную для этого дела тачку.
Раздались аплодисменты, оркестр грянул каким-то весёлым маршем, в воздухе витало настроение праздника. Церемония начала строительства — на самом деле оно уже во всю шло, но только не возле Питера, где подходящие погоды устанавливались позже, а ближе к югу, в районе Твери — была проведена 11 апреля. Под это дело на выезде из города мы собрали журналистов столичных газет, представителей соответствующих министерств, и просто всех желающих посмотреть на великого князя с лопатой столичных зевак. Толпа получилась вполне приличная.
Пока весна ещё только начинала вступать в свои права, на просторах континента таял снег, пробивалась из-под земли первая зелёная травка, с юга возвращались зимовавшие там перелётные птицы, а страны Европы поспешно занимались мобилизацией армии, готовясь к предстоящей рубке, мы торжественно приступили к строительству будущей Александровской железной дороги.
Наконец вся подготовка была окончена, трасса утверждена, земля выкуплена, где нужно, люди отселены, а общий проект одобрен Госсоветом и завизирован самим императором.
Ветка, долженствующая соединить две столицы, выходила примерно в семь сотен километров длинной. Срок строительства был рассчитан на семь лет, на участке планировалось 42 станции разной значимости, три больших и несколько десятков малых мостов и путепроводов, локомотивные депо, разъезды, сортировочные станции, водонапорные башни, угольные склады, водокачки, ремонтные мастерские и многое другое.
Одновременно с началом строительства самого полотна в Питере и в Москве приступили к возведению больших вокзалов. В их проектировании я принял непосредственное участие, продавив тот облик будущих шедевров архитектуры, который был по душе лично мне.
Питерский вокзал я во многом слизал с Антверпенского. Когда-то давно в прошлой
В Москве я же хотел заложить основу целого будущего архитектурного направления, которое мне очень нравилось в той жизни. Я ориентировался на псевдорусский стиль в котором работал Щусев. Красный кирпич с белой отделкой, ориентация на «теремные» национальные мотивы, выполненные из других, современных, материалов. Башенки, растущие друг над дружкой, отсылки к Кремлю — тот правда был еще белый, но я его обязательно перекрашу — и собору Василия Блаженного. Что ни говори однако национальная идентичность в архитектуре — да и не только в ней — это хорошо.
— Какие масштабы, — вздохнула Александра, когда после окончания церемонии мы с ней и маленьким Сашей погрузились в карету и двинули обратно в Михайловский. Жена за прошедшие годы научилась говорить по-русски почти без акцента и только на сложных словах иногда запиналась. — У нас в Пруссии такого и представить невозможно, одна только война на уме. Ни на что другое денег нет.
Я в ответ на этот пассаж только хмыкнул. Забавно звучат такие высказывания с учётом послезнания, впрочем, кто знает, как теперь сложится история немецкого «Дойчебанн».
— Не переживай, солнышко, — я покачал головой, — и до Берлина дотянем железку и даже до Лиссабона. Постройка железных дорог очень быстро отбивается, если не прямыми прибылями, то косвенными — точно. Скоро все это поймут и начнётся…
Примером таких «косвенных» прибылей стала работа Гатчинской ветки. Хоть формально в ноль даже по текущей операционной деятельности она стала выходить только спустя пару лет после открытия — а теперь с началом укладки второй колеи, сальдо опять ушло в глубокий минус — положительный эффект, который эта дорога буквально за пять лет оказала на юго-западные пригороды столицы, оказалось невозможно переоценить.
Банально выросла в цене земля. Началось активное строительство дворянских усадеб: хорошо когда до «дачки» за городом можно добраться за пару часов и не нужно трястись в карете два дня. Ну ладно — полтора, тоже не мало.
Деревни расположенные вдоль дороги стали богатеть на глазах, переориентируясь на торговлю свежими продуктами со столицей. Тут тоже логистика играла немалую роль.
И даже промышленные предприятия города начали переползать на юго-запад. Это ещё не было заметно невооружённым глазом, однако после того как я заказал специальный отчёт столичному отделению МВД, которое раздаёт разрешения на стройку, все стало очевидно: за последние шесть лет семьдесят процентов участков были проданы в пешей доступности от железной дороги. Остальные тридцать приходились на берегах Невы и ее притоков, которые тоже были важными транспортными артериями. Что ни говори, а людям нравится перемещаться в пространстве быстро и с комфортом.