Николай II
Шрифт:
Война тем временем набирала свои обороты: 16 октября 1914 года начались боевые действия на турецком фронте — Порта выступила на стороне Германии. Настроение Николая II, насколько можно судить по его дневнику, было «бешеным» — он негодовал на «немцев-подлецов» и на союзных с ними турок. «Только вечером, — записал он 17 октября, — под влиянием успокаивающей беседы Григория душа пришла в равновесие!» Действительно, именно в годы Великой войны «старец» стал полномасштабной «фигурой влияния», хотя преувеличивать это влияние все же не стоит. В Распутина верили, как верят преданному бескорыстному другу, всегда радующемуся твоим радостям и сопереживающему твоим несчастьям. Друг может и не знать всех задач, которые тебе приходится решать, но он никогда не посмеет давать советы на темы, которых ты предпочитаешь с ним не касаться. И наоборот, поддержит в тех делах, которые для тебя важны.
После назначения Николая Николаевича Верховным главнокомандующим «старец» неоднократно заводил речь о том, что тот «возгордился». Императрица Александра Федоровна полностью разделяла это мнение и еще осенью 1914 года говорила супругу: «Г[ригорий] ревниво любит тебя, и для него невыносимо, чтобы Н[иколаша] играл какую-либо роль». Царь, записавший эти слова в дневнике 17 октября, и сам не хотел, чтобы Верховный главнокомандующий «затмил» его. Поездки на фронт, посещение Ставки для него были способом доказать всем (прежде всего самому себе), что авторитет монарха неоспорим и не может быть кем-либо поколеблен.
Уже 20 октября Николай II вновь отправился в армию, побывал не только в Ставке, но и в Холме, Ровно, Ивангороде, Гродно и Двинске. Двухнедельная поездка снова укрепила в нем веру в победу над врагом. А спустя пятнадцать дней его путь лежал на юг. Через Ставку царь проехал в Тулу, затем в Орел, Курск, Харьков, Екатеринодар, Дербент и Тифлис. Затем совершил путешествие по кавказским крепостям, через Новочеркасск доехав до Воронежа, где его ждали супруга и старшие дочери. Далее в Рязань и Москву. 12 декабря Александра Федоровна отправилась в Царское Село, а Николай II — на запад, в армию. Вернулся он только 19 декабря.
Это путешествие, безусловно, убедило самодержца в глубокой привязанности к нему «простого народа», в том, что война усилила связи подданных с российским престолом. Окружавшие царя лица также могли наблюдать трогательное отношение мужиков к носителю верховной власти. В Курске, например, когда он посетил госпиталь, к казаку, державшему пальто государя, подошел крестьянин и попросил указать, «а какое пальто государя». Казак показал. «Крестьянин взял край пальто, поцеловал, перекрестился и заплакал» [103] . На Кавказе Николай II показал себя не только царем православным, но и Белым царем, для которого дороги подданные разных исповеданий. Прибыв в Тифлис 26 ноября, он прежде всего посетил православный Сионский собор, где был встречен экзархом Грузии архиепископом Питиримом (Окновым), выслушал краткое молебствие и приложился к святыням. Затем он направился в армяно-григорианский храм. Патриарх-католикос Кеворк V, духовный лидер армянского народа, произнес верноподданническую речь, после чего было краткое моление о государе, а хор певчих местной семинарии пропел молитву Господню («Отце наш»).
103
Спиридович Л. И.Великая война и Февральская революция (1914–1917).
В Азербайджане Николай II посетил также шиитскую мечеть, где его встречал глава закавказских мусульман шейх-уль-ислам Ахунд-Гусейн-заде, множество мулл и персидских принцев. В мечети шейх-уль-ислам по-арабски произнес молитву, обращенную к царю, его семье и войску: «Господи, одели нас даром покорности и воздержи от преступного неповиновения, внуши нам чистые помыслы и умение различать добро от зла, возвысь нас любовью к истине, дай языку нашему правдивость, очисти душу нашу от всего преступного и неблаговидного и удержи руки наши от притеснений и хищений, закрой очи наши от разврата и бесчестия, избави слух наш от пустословия и хулы. Благоверному Государю Нашему Николаю Александровичу и Августейшей Семье Его даруй здравия, долголетия и успеха в достижении великих целей, доблестному воинству даруй помощь и победу над врагом, павшим воинам — вечную память во имя величия и милосердия Твоего, о, Милостивейший и Милосердный!»
Не желая никого из своих иноверных подданных обделять вниманием, Николай II после шиитов посетил суннитскую мечеть, где его встретил 85-летний муфтий Гуссейн Эфенди Гаибов во главе с членами суннитского духовного правления и совершил молитвословие с провозглашением царского многолетия. Николай II приветствовал муфтия рукопожатием и короткое время провел в беседе со старцем. Гаибов был искренне растроган вниманием и лаской царя. Подняв правую руку и показывая ее окружающим, он с гордостью говорил: «Ведь это не шутка. Сам государь подал руку. Это ведь не шутка» [104] .
104
Спиридович А. И.Указ. соч.
Тремя днями позже царь принял депутацию русских молокан, не желавших подчиняться православной церкви и имевших собственное представление о христианстве, а также представителей многих народностей Кавказа (ишавов, хевсур, тушинов, осетин, сирийцев, горских евреев и многих других). «На этом приеме более наглядно, чем когда-либо, было видно, что для русского царя нет различий среди его подданных, — вспоминал генерал А. И. Спиридович. — Ему все равны без различия положений, сословий, национальностей и религий». В дальнейшем официозное издание, посвященное пребыванию Николая II в действующей армии, поместило на своих страницах рисунок с характерным названием: «Народы Белого царя». Художник изобразил подданных самодержца в их национальных костюмах [105] .
105
Его Императорское Величество… Июль 1915 г. — Февраль 1916 г. Пг., 1916.
Позже, в мае 1916 года, в Евпатории Николай II вместе с супругой и детьми посетил мечеть и караимскую кеннасу (молельню), отдав дань верованиям своих подданных. А летом 1916 года царь получил телеграмму от Оренбургского муфтия Мухаммед Сафа Баязитова, повергавшего к его «стопам» верноподданнические чувства и молившегося Всевышнему Аллаху «о полном сокрушении дерзких врагов во славу великой нераздельной России и Державного ее Повелителя, также на счастье многочисленных народностей ее, в том числе верных сынов… мусульман». В ответ Николай II поблагодарил всех мусульман, собравшихся тогда на праздник Рамазан-Байрама, за молитвы и сказал, что высоко ценит доблесть приверженцев ислама, сражающихся в рядах армии. 22 июня 1916 года в Царском Селе муфтий был принят Александрой Федоровной. «Он насказал много милых вещей, молитв и пожеланий тебе», — в тот же день сообщила она супругу.
Итак, никаких сомнений не вызывает то, что Николай II вполне искренне и честно старался быть Белым царем, но насколько это способствовало решению сложнейшего национального вопроса, существовавшего в Российской империи, — проблема иного плана. Бурный подъем национальных движений, вызванный революцией 1905–1907 годов и охвативший тогда практически все народы страны (на Западе, в Закавказье, в Средней Азии, в Сибири), свидетельствовал о том, что доверять верноподданническим заверениям духовных лидеров и представителям местных элит — значит заниматься самообманом. 1917 год стал тому горьким доказательством. Но в конце 1914 года, после своей кавказской поездки, Николай II предпочитал об этом не задумываться. Не стоит поспешно обвинять его в наивности: не все вопросы могут быть решены. Россия начала XX века представляла собой накренившийся дом, двигать мебель в котором было не только бессмысленно, но и опасно. Радушные приветствия представителей кавказских народов Николай II, воспитанный на идеалах царя-отца Отечества, мог воспринимать только как проявление глубоких монархических чувств, и никак иначе. Он не был «беспечен», как о том писали некоторые современники, но он был фаталистом, до конца надеявшимся лишь на Божье милосердие. Фатализм и заставлял его идти за бурно развивавшимися событиями.
Официальный историограф царя, описывавший его жизнь во время войны, генерал Дубенский отмечал, что в тревожные осенне-зимние дни 1914 года Николай II, совершив несколько поездок к действующей армии, испытал облегчение, увидев, как верит ему страна, как она его любит. Это, собственно говоря, и было то, ради чего предпринимались столь долгие путешествия. Генерал, вольно или невольно, продолжил традицию описания царской жизни, заложенную в книге А. Г. Елчанинова, рисуя образ добродетельного монарха, имеющего непосредственную связь с народом. По мнению современного петербургского исследователя С. В. Куликова, многочисленные встречи с простым народом, относящиеся к периоду войны, являлись для царя доказательством того, что большинство его подданных абсолютно ему преданы, а недовольство исходит от тонкой прослойки, состоящей преимущественно из представителей привилегированных сословий [106] .
106
Куликов С. В.Император Николай II в годы Первой мировой войны // Английская набережная, 4: Ежегодник. СПб., 2000.