Николай Коперник
Шрифт:
Пожалуй, одни только итальянские высшие школы, старейшие в Европе, могли поспорить известностью с Краковской, академией.
Польская образованность конца XV века, умственные интересы, культивируемые в Ягеллонской академии, просвещенная среда, которая окружила в Кракове молодого торунца, в высокой степени способствовали формированию его научного мышления.
Семь бурс и четырнадцать приходских училищ давали кров пятнадцати тысячам школяров. Разноязыких юношей объединяла латынь — полнозвучная речь Цицерона и Горация. Ее слышали они на лекциях из уст профессоров, на ней изъяснялись между собой в часы досуга, в бурсах, на улицах Кракова.
На фоне звонкой польской речи краковян так живописно выделялся медлительный и важный строй латыни. Не меньше студенческих подрясников и плащей с капюшонами,
На одном полюсе жизни польской столицы находился королевский двор непревзойденной пышности и блеска с тысячами придворных и слуг всех степеней и рангов. А на другом — полная сознания собственного достоинства, замкнутая в себе, правящая сама собою республика науки — университет.,
В черном плаще поверх коричневого подрясника, Коперник вошел в толпе студентов в актовый зал университета. Сотни масляных светильников проливали мягкий, желтоватый свет на ковры, картины, дорогие ткани. Золоченые рамы портретов во весь рост коронованных основателей академии, покровителей и ее знаменитейших профессоров висели высоко на стенах, обитых дорогим алым шелком. Под портретами вокруг всего зала тянулись поднятые на две ступени скамьи, крытые персидскими и турецкими коврами. В глубине зала на высоком помосте, на львиной шкуре стояло вызолоченное кресло ректора академии и рядом несколько кресел для почетных гостей.
Когда студенты заполнили всю середину зала и успокоились на своих местах, распахнулись передние двери, и в зал торжественным шагом вошли два педеля. Они несли серебряный щит. На щите — герб Ягеллонской академии — два скипетра крестнакрест: в память основателей академии — Владислава Ягайлы и жены его Ядвиги.
Началось шествие «корпуса обучающих». Проследовали кандидаты [50] , баккалавры, лиценциаты [51] и магистры, еще не державшие четырех диспутов. Они не имели права на «высшую тогу» и довольствовались простыми шерстяными.
50
Кандидат— в Краковском университете — сдавший первый экзамен на ученую степень.
51
Лиценциат(от латинского — licentiatus — допущенный) — допущенный к преподаванию.
Четырьмя большими группами прошли профессора четырех факультетов. Из широких рукавов парадных одеяний выглядывали красная тафта и атлас подкладки. На богословах были темносиние бархатные шапки, отороченные горностаем. На медиках— такие же черные. Профессора церковного права носили маленькие шапочки из яркоалого атласа. А у профессоров свободных искусств они были круглые, из черного атласа, обшитые серебряным галуном.
Пришел черед важных персон академии. Старший педель ударил жезлом по полу и возгласил:
— Добро и счастливо пожаловать декану факультета Семи свободных искусств! Добро и счастливо пожаловать!
Сопровождаемый от дверей двумя поддерживающими его под руки служителями, престарелый декан занял отведенное ему место. С тем же церемониалом встретили трех других деканов. Дверь снова распахнулась, чтобы пропустить председателя акта, старейшего профессора богословия. Не успел он подняться на приготовленную ему кафедру, как педеля устремились к входу. Профессора, занявшие боковые скамьи, и студенты поднялись c мест. В тоге из пурпурного бархата, обшитой золотым галуном, в зал вступал ректор университета. Перед ним три служителя несли три жезла — знаки ректорской власти.
На этот раз весь зал — студенты и профессора — хором приветствовали главу школы:
— Добро и счастливо пожаловать ректору Ягеллонской академии! Добро и счастливо пожаловать!
Председатель открыл акт краткой латинской речью, обращая ее к ректору:
— Былой воспитанник академии доктор Мартин Былица из Олькуша достиг на путях науки высокого положения. Доктор преподавал астрономию в университете Болоньи и в чешской Братиславе. А, теперь на плечах его тога профессора университета венгерской Буды. Странствуя по свету, сей ученый и знаменитый муж не утерял сыновней любви и «кормилице-матери», — Ягеллонской академии, вспоившей его млеком мудрости и научного познания. Движимый желанием выказать нашей академии похвальные чувства привязанности,» доктор Былица прислал нам дары, поистине королевские.
Оратор махнул рукою, и педеля внесли в зал несколько объемистых рукописей на пергаменте, десяток первопечатных книг и четыре великолепных астрономических прибора из бронзы: звездный глобус, астролябию, солнечные часы и трикетрум [52] .
— Эти книги, — продолжал оратор, — чудо печатного искусства. Они оттиснуты в Венеции. Здесь «Начала» Эвклида, «Диалоги» Платона и «Синтаксис Математики» Птолемея, переведенные на латынь прямо с греческого языка. А теперь полюбуйтесь: такой астролябии, такого глобуса мне еще не приходилось видеть! Вы постигнете, сколь драгоценны эти дары, когда я скажу вам, что трикетрум сработан руками самого Региомонтана [53] .
52
Трикетрум, или трикветрум(именуется также параллактическим инструментам и Птолемеевой Линейкой) — древний, описанный еще Птолемеем астрономический прибор, служивший для определения высоты светила.
53
Региомонтан(Мюллер Иоганн) — математик и астроном (1436–1476), родом из южнонемецкой земли Франконии. Наибольшей известностью пользовались составленные Региомонтаном «Эфемериды», содержавшие тщательно предвычисленные долготы Солнца, Луны и планет. Таблицами Региомонтана пользовались почти все знаменитые мореплаватели — Колумб, Васко да Гама, Америго Веспуччи и многие другие. Региомонтан— первый математик средних веков, разработавший систему тригонометрических функций. Много работал над переводом на латынь непосредственно с греческого «Альмагеста» Птолемея. Региомонтан славился как искуснейший мастер, изготовлявший лучшие для своего времени астрономические приборы.
Несколько восторженных школяров — вскочили с мест и закричали: «Виват! Виват!» Но по гневному жесту ректора педеля подбежали к ним и мигом вытолкали из зала.
В водворившейся тишине со скамьи профессоров искусств поднялся профессор Войцех Брудзевский [54] , гордость академии, известный всей Европе математик и астроном. Спокойно и неторопливо, на изысканной латыни просил он передать доктору Былице горячую благодарность за щедрый дар от академии и от него самого — учителя Былицы в звездных науках. Скоро предстоит наблюдать лунное затмение. Он счастлив, что под рукою будет такой трикетрум.
54
Брудзевский(Войцех Блар из Брудзева) — выдающийся польский астроном. Родился в 1435 году в Брудзеве, что в Великой Польше. Умер в 1494 году в Вильно. Первоначальное образование получил в Опочне, затем обучался в Краковской академии. Степень доктора получил в 1474 году. В 1482 году выбран был деканом факультета «Семи искусств». Автор многих трудов по астрономии, из которых напечатан был один: «Полезнейшие комментарии к теории планет» (Милан, 1495).
Торжественная часть акта на этом кончилась. По знаку председателя со скамей поднялись два магистра богословия. Сим ученым мужам предстояло вступить перед высоким собранием в диспут о том, на каком языке изъяснялся змий-искуситель с Евою.
Магистры примыкали к разным богословским школам. Это обещало жаркие споры, а может быть — и потасовку. Предусмотрительный председатель акта приказал педелям натянуть канат и рассадить диспутантов по разные стороны. Разгородили и середину зала. Студенты, приверженцы одного, заняли места справа, а другого — слева.