НИКОЛАЙ НЕГОДНИК

Саргаев Андрей Михайлович

–  Извините, совсем забыл о толерантности. Конечно же, афро-ниггеры. И кстати…, или не кстати…, русский премьер обещал, что следующим президентом станет именно черный, ой.

–  У нас или у них?

–  У них-то афро-ниггеры откуда? Конечно у нас.

–  Какой негодяй.

–  Кто?

–  Тот, кто станет президентом.

–  А он станет?

–  Конечно, нет, у нас же демократия, а не интернационализм. И вообще, Билли, это очередная неудачная шутка мистера Volodiya. Помнишь прошлую? Как мы долго боялись заходить в сортир…

–  О, да!

И ходили прямо…. Ой, извините, это русские виноваты.

–  Северные варвары, - согласился Брюс Моисман.
– Интересно, а почему их так называют, ведь на севере у нас Канада?

–  Может быть, они ее уже оккупировали?
– предположил госсекретарь.

Президент так разволновался от несправедливости, что его неудержимо потянуло выпить. Он нетвердой походкой, осторожно перешагивая через солнечного зайчика, пробравшегося из-за металокерамзитовой шторы, проследовал к своему столу и вытащил из ящика бутылку водки и два захватанных граненых стакана. Следом появился кусок лежалого, уже тронутого желтизной сала.

–  Пить водку и закусывать ее салом меня научил сам покойный Джеймс Бонд, - похвалился Брюс Моисман, разливая.
– Трогательный английский обычай, называется "файф-о-клок".

–  Душевный народ эти англичане, - восхитился Уильям С. Ракс.
– И традиции у них замечательные. Споем про старую добрую Англию, или еще по одной?

–  Конечно, повторим, дорогой мой, - согласился президент и достал еще бутылку. Потом подумал, и присоединил к ней две банки пива.
– Как говорят наши друзья и союзники с туманного Альбиноса - водка без эля, что гинею отпустить до ветра!

–  Туманного Альбиона, сэр, - автоматически поправил госсекретарь.

–  Я так и говорю. А ты, Билли, чем умничать, лучше бы рассказал, как избавились от этого русского негодяя. И не режь сало такими крупными кусками! Его, в отличие от кокаина, на любом перекрестке не купишь - продукт дорогой и редкий. Нет, лучше сам порежу, а то на второй срок не останется.

Мистер Уильям С. Ракс поперхнулся и долго кашлял, прежде чем начал доклад.

–  Я подключил к этому делу министра обороны, сэр.

–  Нашего?

–  Разумеется. Английский был в отпуске по уходу за заболевшей киской.

–  О, эти англичане всегда так сентиментальны.

–  Нет, сэр. У них министром обороны женщина. И у госпожи Виктории Брахман никогда не было домашних животных, за исключением мужа-футболиста.

–  Вот как? А она из лейбористов или консерваторов?

–  Не знаю, сэр. Должность была куплена два месяца назад на аукционе "Кристи" за тридцать три миллиона фунтов стерлингов.

Брюс Моисман в этот момент закусывал, и потому пробурчал с набитым ртом:

–  А почему не обратились к директору ЦРУ?

–  Да ведь он же негр?

–  Не может быть!
– от неожиданности президент забыл даже про толерантность.
– И что за мудак назначил негра на такой ответственный пост?

–  Но, сэр, это вы его и назначили….

–  Наверное, я был сильно не в себе?
– Брюс Моисман смутился, разволновался, и для успокоения поглаживал карту западного полушария, расстеленную на столе, где-то в районе Гондураса.

–  Вы были абсолютно трезвым, сэр.

–  Не помню…..

–  На следующий день после инаугурации. Вы еще сказали, что будет прикольно иметь афро-ниггера на посту директора ЦРУ.

–  Я так сказал?
– оживился президент.
– Спасибо за напоминание, Билли. Будь добр, позвони ему, и пригласи на вечернее совещание при свечах. И озаботься, чтобы устрицы в этот раз были свежие. Что за тухлятину мы ели на прошлый уик-энд? Опять какой-нибудь раритет с аукциона?

Госсекретарь обиделся и возмущенно засопел. Конечно, мужланские замашки шефа его очень возбуждали, но и доставляли немало хлопот по приданию им достойной гламурности. И вот новый несправедливый упрек. А ведь сколько стоило трудов и нервов, чтобы достать те самые устрицы, что остались от праздничного обеда на "Миссури". Того самого обеда…

–  Ты что, ревнуешь, Билли?
– забеспокоился Брюс Моисман.
– Не волнуйся, завтра же утром он не будет директором, обещаю.

–  Его нельзя увольнять, сэр.

–  Это почему?

–  А кто будет тренировать бейсбольную команду Белого Дома? И традиция требует…

–  Традиция?
– радостно перебил президент.
– Так давай же выпьем за традиции. Как замечательно, что они у нас есть.

–  Да, сэр, у Соединенных Штатов древняя история.

–  Ты мне будешь говорить! В колледже я получал за этот предмет высший балл во всем выпуске. И всего лишь за двадцатку в неделю. Так что выпьем за историю нашей великой страны, которая насчитывает уже больше двухсот лет. Кстати, почему насчитывает?

–  В каком смысле?

–  В прямом. Ведь считать должна арифметика.

–  Ничего не могу сказать, сэр. Я всю сознательную жизнь изучал право - скромно ответил госсекретарь.

–  Ха, Билли, у тебя половинчатое образование. Ты изучал право, а как же лево?

–  А мне не нужно налево, сэр. Я вас люблю.

Душевный порыв был прерван появлением секретаря. Простого, не государственного. Он вынес пустую посуду, в соответствии с обычаями "файв-о-клока" стоявшую под столом, и сменил на столе карту с западного полушария на восточное - президент любил класть сало в район Персидского залива. Правда, ненадолго, а то через некоторое время закуска начинала медленный дрейф в сторону украинской границы, где и пропадала бесследно, не оставляя даже жирных пятен.

Простой секретарь закончил свои дела и молча вышел, а государственный продолжил было свои признания. Но Брюс Моисман не зря хвастался хорошей памятью:

–  Но чем все же закончилась история с русским?

–  Я думаю, что об этом лучше расскажет сам Пол Глобсон. Он уже часа четыре отирается в вашей приемной.

–  Ну зачем же так долго?

–  А пусть проникнется важностью момента. И, тем более, он ожидает приема не у кого-нибудь, а у одного из высших Посвященных нашего… Нашего, короче.