Никому о нас не говори

Черничная Алёна

— И вообще, с такими головными болями тебе нельзя сейчас курить! — осуждающе повышаю голос ему вслед.

— Угу, — бурчит Тимур в ответ и опять выпускает много дыма, скрываясь в глубине сада.

А я устало вздыхаю. Убираю пальцами со лба растрепавшиеся волосы. Взялась же за это на свою голову.

И, пока Тимур курит, я достаю из облезлого шкафа два пледа. Они старые, выцветшие, но чистые. Один из них сойдёт и за подушку.

Положив их на диван, вспоминаю о содержимом своей сумки: пачке чая и печенье. Выкладываю всё на

кухонный стол и скептически поглядываю на упаковку с чаем. А чайник-то здесь есть?

Приходится провести небольшую ревизию кухонных шкафчиков. Старую посуду, пустые стеклянные банки и столовые приборы я нахожу быстро, а вот чайник — никак.

Сосредоточенно проверяю каждую полку, пока не открываю одну из нижних дверок. Проходит всего секунда от тишины до моего вопля во весь голос.

Маленькое серое одно за одним разбегается по полке, а потом и по полу, оставляя за собой россыпь какой-то крупы. Из только что открытого шкафчика вылетают крошечные мыши. Две. Три… А может, и больше. Они кружат где-то у моих ног, пытаясь разбежаться в стороны, а меня вид мелькающих по полу зверьков парализует.

— Аня! — с криком на веранду врывается Тимур. В два счёта он оказывается возле меня. Схватив за плечи, с ужасом заглядывает в моё лицо. — Что? — Красные глаза Тимура широко распахиваются.

— Они убежали? Убежали?! Прогони их, пожалуйста! — тараторю как заведённая.

— Кто убежал? Что случилось? — Тимур непонимающе ещё шире округляет глаза и сильнее сдавливает мне плечи.

— Мыши!

Горин ловит ступор. Он несколько раз ошалело моргает, не сводя с меня взгляда, и только потом опускает его на пол. И я осторожно повторяю за ним. Если там всё ещё бегают они, то я точно буду пищать. А под нашими ногами только рассыпанная крупа…

— Супер. Здесь ещё и мыши, — Тимур переводит дыхание. — Ну и чего так орать? — он снова поднимает на меня глаза. Теперь в них легко читается удивление.

— Я ненавижу мышей. Они маленькие, вонючие и разносят всякую гадость, — скрыть дрожь в голосе не могу. От одного только воспоминания о разбегающихся из шкафа грызунах меня передёргивает в прямом смысле.

— Да они сами тебя боятся, — Тимур в язвительной ухмылке приподнимает уголок рта. — Всё. Угомонись. А то сердце у тебя сейчас грудь пробьёт.

И меня с головы до ног ошпаривает тяжёлой волной жара. Потому что вдруг понимаю: я стою, прижавшись к Тимуру всем своим телом. И не просто прижавшись. Я, кажется, намертво вцепилась пальцами в ткань его кофты. Да так, что оттягиваю её ворот, за которым прячутся чёрные линии татуировок прямо под ямкой у шеи.

Между мной и Тимуром сейчас нет расстояния. Я ощущаю горячее дыхание у своего лба, а его ладони крепко сжимают мои предплечья. И у меня действительно изо всех сил тарабанит в груди сердце. А я продолжаю стоять. Не разжимаю пальцы, стискивающие худи Тимура. Мне совсем не хочется двигаться.

От Горина идёт странное,

обволакивающее тепло. Чувствую его даже через слои одежды: его и моей. Я чувствую всё своей кожей и каждым волоском на ней. Мне тепло рядом с Тимуром. Мой живот атакуют лёгкие, тянущие спазмы. В окружающей нас сырости это особенно ощущается. Но разве могут так уживаться в одном человеке и холод в глазах, и теплота в руках, в дыхании?..

— Мыши уже убежали, а ты мне сейчас порвёшь кофту, — сипло усмехается Тимур.

И только тогда я дёргаюсь, ощущая неприятный прилив крови к щекам. Резко разжимаю словно закостенелые пальцы, делая шаг назад.

— Извини, — облизываю почему-то вмиг ставшие сухими губы и прячу взгляд в носы своих кроссовок. — Я просто испугалась.

— Ну орала и прыгала на месте ты забавно, — ухмыляется Тимур. А его интонация… непривычно ненапряжённая, что ли? Первый раз я слышу этот голос таким расслабленным и даже немного позитивным.

Я лишь сильнее краснею, а капельки пота выступают на лбу у края волос. Я прыгала на месте? Мне же казалось, что мои ноги вросли в пол. Боже, стыд какой! Не поднимая глаз, я дёргаюсь к столу и хватаю свою сумку.

— Мне пора. Чайник не нашла, но есть кастрюля. Пледы на диване. Печенье и чай на столе. Устраивайся. Я домой, — проговариваю на одном дыхании и в спешке застёгиваю замок на сумке.

Как назло, его заедает. Приходится нервно дёргать за собачку туда-сюда и тихо чертыхаться. И всё это под наблюдением Тимура. Краем глаза я вижу, как он смотрит на мои «успехи», показательно скрестив руки на груди.

В итоге не выдерживает. Цокает языком и делает один широкий шаг ко мне. Тимур выхватывает мою сумку из рук. Несколько раз встряхивает, а потом лёгким движением застёгивает молнию и вручает сумку мне.

— Спасибо, — бормочу я. — Мне нужно успеть на обратную маршрутку, так что… — решаюсь ещё раз поднять взгляд на Тимура.

Он стоит в своей коронной позе: руки в карманах, ноги уверенно расставлены, широкие плечи расправлены, подбородок чуть приподнят. И Тимур снова смотрит на меня сверху вниз.

— Да. Иди, — пожимает он плечами.

А я опять жду от него банального спасибо. Мне кажется, я заслужила. Даже даю Тимуру на это какие-то мгновения. Неловко топчусь на месте с сумкой в руках, перед тем как сделать первый шаг в сторону выхода.

Но чуда не происходит. «Спасибо» не слышно. Тимур лишь вдыхает, постукивая носком кроссовка по полу. И всё ощутимее становится затянувшаяся пауза. Она прямо-таки зависает между нами, делая пространство веранды ещё теснее.

А считаные минуты назад мне было рядом с Тимуром тепло…

Натянуто улыбнувшись, я ещё раз встречаюсь с его взглядом, получаю очередную порцию мурашек и наконец решаюсь проскользнуть к дверям веранды. Но стук сердца внутри никак не хочет успокаиваться…

— Аня… — Тимур успевает позвать меня до того, как я закрою за собой дверь.