Никому о нас не говори

Черничная Алёна

Вдруг я понимаю, что Тимур что-то хрипло мне шепчет.

Наконец делаю вдох. Мой нос всё ещё прижат к мягкой ткани чёрного худи, которая насквозь пропитана запахом Тима. А он пахнет просто невероятно вкусно, до тёплых мурашек по коже.

— Что? — с трудом разлепляю губы, которые так и хотят улыбаться.

— Ты замёрзла? — сипит мне в ухо Тимур.

— Я? Нет, — трясу головой, которая всё ещё на его плече.

— Вообще-то, ты дрожишь, — приглушённо усмехается он и сильнее прижимает к себе.

— Тим…

— Да, Аня…

Только

я снова замолкаю. Но спросить об этом очень хочется.

— Не молчи, — фыркает мне в лоб Тимур.

— То есть я тебе нравлюсь? — срывается глупое с моего языка. И я тут же снова зажмуриваюсь, сильнее зарываясь пылающим лицом в ворот толстовки Тима.

Правда, улыбаюсь от уха до уха… Но Тимур тихо смеётся мне лоб. А потом шумно и так глубоко, что я чувствую, как приподнимается его грудь, тянет воздух носом, прижавшись им к моим волосам. Я вдруг чётко ощущаю: Тим расслаблен. Обычно его даже касаться не нужно, чтобы почувствовать перманентное напряжение. От него и так всегда веет этим. Но не сейчас. Сейчас я прижимаюсь к какому-то уютному и непривычному для меня Тимуру.

— Более чем, — серьёзно отвечает он на мой вопрос.

— А что теперь будет? — смущённо бормочу я.

— Не знаю. Надо думать, — Тим чуть отстраняется и заглядывает мне в глаза, а я их широко-широко распахиваю. Приподнимаю голову, вглядываюсь в его лицо и не могу насмотреться. — Но не сейчас. Не хочу. — Он осторожно убирает с моей щеки прилипшую к ней прядь. — Поехали лучше отсюда. Ты есть хочешь?

— Хочу, — соглашаюсь сразу же. — Только приказ ректора никого не выпускать раньше семи часов. А моё пальто внизу, в гардеробе.

— Ну, во-первых, мы выйдем отсюда неофициально, — Тим загадочно ведёт бровями. — Во-вторых, после семи здесь начнётся дискач, а это минимум час, если не больше. Так что мы успеем вернуться сюда и забрать пальто до того, как из академии все уйдут. А в-третьих, до машины доберёшься в моей кофте. Согласна?

Согласна ли укрыться в запахе Тимура, отжав у него вещь? От этой мысли куда-то к эпицентру моего живота проскальзывает что-то такое мучительно теплое.

— Да, — киваю уверенно, но добавляю: — Только в гардероб спуститься всё же придётся. В кармане пальто остался мой телефон. Надо забрать.

— Тогда встретимся у той лестницы, куда привел тебя воришка, когда я попросил украсть твою сумку.

Я снова согласно киваю, не прекращая улыбаться. Надо же... Совсем успела забыть, что было и такое. Но с места ни он, ни я всё ещё не двигаемся. Смотрим друг другу в глаза в этом обволакивающем полумраке.

Я всё ещё осторожно глажу пальцами колючие короткие волоски на затылке Тима. Они как мягкие щетинки. Нет сил оторваться от этого забавного ощущения, жгущего подушечки моих пальцев. Как и нет сил оторвать взгляд первой.

Да и Тимур, похоже, не собирается этого делать. Его взгляд скользит по моему лицу. Мы ждём всего секунду, а потом оба в едином порыве рвёмся к губам друг друга. И снова поцелуй. И опять голова кругом.

Тимур

прижимает меня к себе уже с каким-то остервенением. Целует глубоко и гораздо развязнее, чем в первый раз. Его ладони мнут ткань моего платья на спине, талии… Внизу живота у меня сладко тянет, что хочется свести бёдра, по которым уже скользят руки Тима.

Это чувство непривычное. Новое и чертовски приятное. Но это приятное прерывается приближающимся хохотом и шагами по коридору.

Я и Тим одновременно дёргаемся друг от друга. Переглянувшись, оба, не сговариваясь, прячемся от света уличного фонаря за колонной. Тим вжимается в неё, а я — в Тима. Нам обоим почему-то не хочется быть пойманными. Его руки обнимают меня так крепко, что в какой-то момент кажется, что захрустят мои рёбра.

Мы так и стоим, пока голоса и шаги не стихают. Прячемся как двое воришек. Это смешно и волнительно.

— Жду тебя на цокольном этаже у лестницы, — шепчет мне в волосы Тимур, когда в коридоре снова наступает тишина.

Я нехотя отстраняюсь, а Тим выпускает меня из объятий. Усмехнувшись и так по-доброму щёлкнув меня по носу, он накидывает капюшон на голову и исчезает из нашего закутка у кафедры.

Оставшись одна в коридоре, я продолжаю стоять на месте. Просто смотрю прямо перед собой и глупо улыбаюсь. Во весь рот. Уголки моих губ зависают где-то возле ушей.

Так бывает, да? Ну чтобы вот так сердце от счастья галопом скакало? Чтобы за одну секунду из тоски вырваться куда-то в облака.

Разве мог Тимур меня поцеловать? Мог. Потому что это помнят мои губы, а на кончиках моих пальцев до сих пор ощущается покалывание…

Я закрываю лицо ладонями и судорожно выдыхаю в них. И даже это делаю, не переставая улыбаться. Боже! Я дурная, но такая счастливая.

В гардероб я спускаюсь, держа на лице улыбку. Мне кажется, войди я сейчас в актовый зал, то сияла бы там в темноте ещё ярче, чем софиты и диско-шары вместе взятые.

Гардеробщица смеряет меня подозрительным взглядом, но телефон из пальто достать соглашается.

И, помимо уже двух маминых сообщений на экране гаджета я вижу несколько пропущенных звонков от Тимура. Он звонил мне, когда я и Соня поднимались по лестнице в зал. Звонил, когда я стояла в толпе студентов и слушала речи ректора. Тим продолжал звонить мне весь час, что я провела в актовом зале. И если бы не забыла телефон, то стала бы счастливее и сбежала бы к Тимуру на час раньше.

А я правда к нему сбегаю. Иду по коридору в сторону лестницы, ведущей на цокольный этаж, воровато озираясь. Боюсь встретить по пути Соньку. Как ей объяснить, куда я собираюсь сейчас исчезнуть, на ум не приходит.

Но Соню я не встречаю, а вот своё отражение в зеркале на стене коридора первого этажа — да.

Оттуда на меня смотрит мой краснолицый и растрёпанный близнец, у которого под глазами даже тушь рассыпалась. И мне он не нравится.

В таком виде к Тиму я идти не хочу. Мне лучше зайти в уборную.