Никто, кроме нас!
Шрифт:
А самым жутким было то, что я ощущал – где-то внутри: это все правда.
– А кроме турок там и чеченцы есть, и ингуши, и много кто – из тех тейпов, где у нас кровники, – говорил Колька. – Терцы вон, – он кивнул в сторону братьев Дорошей, братьев Тезиевых, Сашки Тасоева, – знают, что это такое есть… Чего нам ждать? Мы готовы. Тренировались? Тренировались. И летать, и стрелять, и бомбить. Разрешат нам воевать? Не разрешат, беречь будут. Для взрослых, может, и правильно это. Может, они вообще правы. Я не буду судить. Не знаю я. Я не президент, не атаман, я пацан, как вы. Мы вместе в школе учились. Сады вместе обтрясали. В комп рубились. Купались, дрались… Кое с кем уже и девчонок вместе щупали… а кое-кто и не щупал
– Ты бы так сочинения писал, как говоришь, – с ласковой насмешкой сказал Андрюшка Ищенко.
– Может, и про нас сочинения будут писать, – задумчиво заметил Макс Дижонов.
– Славы хочешь? – усмехнулся Колька.
– Хочу, – Макс встал, тряхнул темно-русым чубом. В свете керосиновых ламп блеснула форсистая «заклепка» в ухе. – Честно скажу, пацаны, – хочу славы. Хочу, чтобы меня все знали, враги боялись, свои восхищались. А что?
– Ничего, – Колька, дотянувшись, хлопнул его по плечу. – Кто б чего не хотел – а воевать будем вместе… – он толчком развернул на ящиках большой лист бумаги, – вот и наша роспись. Подходите все сюда, глядите.
Мальчишки столпились над бумагой.
ОТДЕЛЬНАЯ МОТОПЛАНЕРНАЯ СОТНЯ ВСЕКУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА(«КРЫЛАТАЯ СОТНЯ»)
– Примерно так, – Колька вздохнул. – Вылеты будут по ночам. А днем на работе будем прикрывать друг друга, чтобы высыпаться. Иначе ножки протянем.
– Ну а первый вылет когда будет? – спросил Тошка.
Все умолкли. Могу поклясться, что стало не по себе не только мне одному.
– Завтра, – тихо ответил Колька. Вокруг прошло легкое движение. – Два экипажа. Думаю, никто не будет возражать, если я и Игорь, – он хлопнул по плечу Коломищева-старшего, – будем первым экипажем. Хотя бы по праву командира. А второй разыграем.
– Сейчас, – сказал Колька.
«Не надо», – хотел сказать я.
Но не сказал. Было тихо.
Мой пилот – младший из братьев Барбашовых, отца которых убили недавно, тринадцатилетний Витька, стоял рядом со мной с неподвижным лицом.
В этой тишине и неподвижности Колька стал готовить жребии – бумажки с номерами аппаратов, кидая их в свою кубанку.
– Кто достанет? – сказал он каким-то не своим голосом. – Давай ты, Игорь, – он протянул кубанку своему бомбардиру.
Коломищев не стал тянуть. Он сунул туда руку и тут же достал бумажку.
– Пятерка, – сказал он.
– «Саш’хо» [10] , – выдохнул Володька Тезиев, кладя руку на плечо своему бомбардиру Сашке.
– Это неправильно, сотник, – вдруг сказал Андрюшка Колпин. – Летишь и ты и Сашка. Если что – как ваша семья?
10
Шашка (осетинск.).
– Есть еще Ирка. И Дениска, – сказал Колька. И посмотрел на Сашку, который сильно побледнел, но улыбался –
– Летим, брат, – сказал Сашка.
– А какие цели? – спросил Володька.
– Вот и цели, – Колька достал из-за голенища сапога карту. – Но это чуть потом, обсудим, когда остальные разойдутся… А пока… – он подмигнул Борьке Ищенко. – Подарок. Не сказать, что от войска, но около того…
…Подарком оказались камуфляжи – куртки и штаны, – ботинки-берцы и коричневые грубые перчатки-краги. Все ношеное, но прочное. Не знаю, где Колька и Борька их добыли, да я этим и не интересовался. На правом рукаве каждой куртки был нашит шеврон кубанских цветов, на левом крепился металлический значок – голова хищной птицы над малиновой планкой с белой надписью «КРЫЛАТАЯ СОТНЯ».
– Барахло будем хранить здесь. И пользоваться только в полетах, – сказал Колька.
Нет, не сказал – приказал.
Голос Тимки удалялся вместе с гитарным перезвоном. На юге били орудия.
Думы,как сухарики в котомке,Переломаны, черны.Воля, —а мы все рыщем, словно волки,Да все бежим, как от чумы.Долгослышно, как тоскует песня,Уплывая за курган.Тольковсе грозит из поднебесьяНашим душам ятаган [11] .– Ну что – спать? – спросил Витька, толкая меня локтем.
– Иди, – я ответил таким же толчком. – А я в станицу.
– К тете Нине? – спросил он.
11
Песня А. Земскова «Месяц».
Я кивнул. Витька вздохнул.
– Пошли вместе, – предложил я.
– Нет, я спать, – ответил он. Ускорил шаг, потом остановился: – Ник… Коль… Я не знаю, может, моих не было дома, когда бомба… Может, они живы?
– Мы их найдем, – ответил я. – Найдем, конечно, живы. Ты тогда просто растерялся. Что им днем делать дома? Наверняка были на работе и теперь тоже ищут тебя… Вот станет полегче, поедем в Ставрополь и найдем твоих…
…Пыль на дороге казалась серебристой в свете луны. Еще она была теплой и мягкой. Я шагал босиком. Раньше я никогда не ходил босиком просто так, не ради удовольствия или не на пляже.
Но сапоги надо было беречь для работы.
Мне уже с полминуты казалось, что впереди – там, где дорога ныряла в рощу, – кто-то стоит. Я не боялся, да и вообще не был уверен, что это человек, а не куст; ускорил шаг и услышал:
– Коль, это ты?
Девчонка?
– Я… – я сделал еще несколько шагов и увидел Дашку Гурзо. В спортивном костюме и драных кедах, она стояла возле дороги. – Ты чего тут делаешь?
– А я задержалась, а через рощу боюсь одна идти, – сказала она, переступая с ноги на ногу.