Никто, кроме президента
Шрифт:
– Вторая группа, ваш выход, – приказал Володя.
Ребята Грудцына уже не так скрытно, а потому намного быстрее, преодолели все ту же стометровку, обтекли забор слева и скрылись из виду. «Это Сова. Черный ход пройден, – вскоре донеслось из наушников, – окружаем участок с тыла».
– Вот теперь наша очередь, – объявил мне Рябунский. – Да ты, Макс, не спеши особенно, за три минуты дойдем отсюда прогулочным шагом, как белые люди…
Когда мы подошли к воротам, те уже были гостеприимно распахнуты, а охранники «Ускова-3», молодые парни в серо-синем камуфляже, встретили нас приветливыми, хотя и несколько
«Это Нырок. Первый этаж дома – пусто», – тем временем доложил Шульга.
«Это Сова. Вошли с тыла во флигель. Пока никакого движения», – доложил Грудцын.
Вокруг было безлюдно. Лишь один раз мне почудилось, что за окном белого особняка, обнесенного фигурной изгородью, неосторожно колыхнулась штора. В остальном же элитный поселок номер 3 словно вымер. Даже птички не пели. Обитатели домов соображали: если народ в камуфляже легко миновал охрану, то, значит, никому из местных лучше не высовываться. Надежнее притаиться. Не нарываться. Авось пришли не за ними.
«Это Сова. Флигель чист, – сообщил Грудцын. Не без некоторого разочарования. – На чердаке, вероятно, держали заложника. Но давно. Дата на упаковке йогурта – недельной давности».
– Твой плюсквамперфект, получи и распишись, – вслух сказал мне Рябунский. – Не-де-ля!
– Может, он разлюбил йогурты, – возразил я. Просто из духа противоречия. – Может, объявил голодовку. Или его переместили из флигеля в дом…
«Это Нырок, – доложил Шульга. – В доме чисто. Обошли все помещения, указанные на плане. Ни мертвых, ни живых не найдено».
– Сам видишь, – сказал Володя, пропуская меня в калитку, открытую передовой группой, – ни живых, ни мертвых. Ни собак, ни людей. Штурмовать некого. Нырок, Сова! – обратился он к своим. – Обе группы выводите сюда, во двор… Похоже, пустышка, – с сожалением в голосе добавил он, уже опять мне. – Макс, извини, это я отмечу в рапорте. Ничего не поделаешь, служба.
Слово «пустышка» означало, что спецназ сдернули с места напрасно. Минимальное наказание за это – унизительная выволочка в кабинете генерала Голубева. Плюс мелочи: лишение премии, лишение на месяц казенного транспорта, урезание лимитов на бензин, если используешь свой автомобиль… погоди-ка, Макс!
– Володя, – быстро спросил я Рябунского, – а машины здесь какие-нибудь нашли?
– Нырок, Сова, слышали вопрос? У кого есть информация по машинам, ответьте капитану Лаптеву, – распорядился Володя.
«Рядом с флигелем, согласно плану, есть стоянка под навесом, – сообщил мне Грудцын. – Но там нет ни одной машины».
– А следы? Следы недавней стоянки машин? – уцепился я.
«Нет, – ответил Сова. – Следы протекторов – очень старые».
– Вот! – торжествующе сказал я.
– Что «вот»? – не понял Рябунский. – Ну старые. Значит, машину отогнали, например, в автосер…
– Три! – перебил я его. – У Звягинцева должно быть три машины на ходу, а еще коллекционный «плимут» в нерабочем состоянии. У меня данные из ГИБДД, самые последние… Тебе кто план дома дал?
Ребята из первой и второй групп между тем уже подтянулись во двор. Оба мини-планшета у старших групп были не выключены, и я взял один у Грудцына.
– План? Да как всегда. – Рябунский еще не понял, к чему я клоню. – Техотдел нашего Управления регистрации и архивных… Постой-постой! Ты думаешь, что они…
– Они эти фонды обновляют раз в тысячу лет, – сказал я и сунул ему под самый нос планшет. – Ты погляди: заметил клумбу? А где она на самом деле? Или вот: здесь на плане значится беседка. Ну-ка, оглянись по сторонам – ты ее видишь? Наверно, и с гаражом такая же путаница. Сам ты бы какую устроил тут стоянку?
– Ясное дело, подземную, – без раздумий ответил мне Рябунский и тут же в досаде хлопнул себя по лбу. – Ах, дьявол! Сержант Шульга! Что, по-твоему, за этим стальным перекрытием? Во-он, левее ступенек на веранду?
– Глухая стена, – сверившись с планом, доложил Нырок. – Кирпичи. За ними фундамент и сваи, больше ничего.
Рябунский подошел вплотную к перекрытию, послюнил палец и приблизил его к тому месту, где стальной лист почти упирался в кирпичную кладку.
– Мы идиоты, – с грустью поведал он личному составу. – Доверились филькиной грамоте. Все идиоты, включая меня и исключая капитана Лаптева. Вот она, нормальная дверь в подземный гараж. На электрической тяге, и даже не очень замаскированная. Шульга, Грудцын, быстро ищите проводку, будем аккуратно открывать. Кто у нас главные мастера по механике с электроникой? Вартанов и Кузьмичев? Работайте в темпе и тихо. Сигнализацию, упаси господи, не потревожьте, наверняка она тут есть…
Через две или три минуты стальной лист бесшумно отодвинулся вбок, освобождая широкий проход – вернее, проезд.
– Первым я войду, – шепотом сказал я Рябунскому. – Ты сам говорил: тут штурмовать некого. Значит, и мне можно в авангард.
Володя ответил мне меланхолической гримасой, означавшей нечто вроде: «Убьют – пеняй на себя!» – однако пропустил меня вперед. Краем глаза я увидел, что следом за мной, с интервалом чуть ли не в метр, был послан Шульга. Для прикрытия.
Полутемный коридор привел меня в огромный, хорошо освещенный неоновыми лампами подземный зал. Здесь было вольготно четырем машинам. Даже оставалось полно места для двух человеческих спин, которые склонились над багажником крайнего авто. А еще там была уже знакомая мне лохматая собака: она-то и почуяла гостей раньше всех, злобно гавкнув.
В гулком подвале лай превратился в гром. Люди у багажника мигом развернулись лицами ко мне. Женщина и мужчина. Сусанна – раз, незнакомый блондин – два. На фото в досье Сергиенко был коротко пострижен, но я его узнал и с длинными волосами.
Отряд Рябунского немного поотстал, и потому в первую секунду сладкая парочка вообразила, должно быть, что явился сюда я один. То есть меня можно запросто загрызть.
Сусанна с блондином что-то выкрикнули одновременно, и пес, рыча, кинулся в мою сторону. На мое счастье, кричали они хоть и хором, но разное. Это чуть задержало пса на старте, а затем Шульга просто не дал ему шанса добраться до моего горла.