Никто не ангел
Шрифт:
В плацкартном вагоне поезда до Москвы, который милостиво оплачивал университет, образовался настоящий научный кружок, по которому быстро расходился чай с баранками.
– Сергей, что Вы там жметесь?.. Вы теперь член клуба. «Досуг и знание» называется, – Станислав Эдуардович выловил его, еще не успевшего найти друзей среди аспирантов кафедры, в проходе между полками и забрал в компанию, где временно смешались ищущие научную степень и получившие ее.
Через неделю после приезда Сергей все еще ужасался своему безрассудству, пил на всякий случай корвалол и постоянно считал свой пульс. В этот ответственный момент его привлекли
Сергею предстояла государственная итоговая аттестация, которую он выдержал на отлично, несмотря на высокую загруженность. Отчасти помогла кафедра, оформившая ему запись о прохождении преддипломной практики за его усилия. Написать же и защитить диплом, учитывая его погруженность в научную работу, Сергею было немного проще, чем остальным.
Вскоре он понял, что эта самая кафедра крепко стянула его в своих объятиях. Большая победа. Как потом выяснилось – перед чередой новых испытаний. Экзамены в аспирантуру оказались меньшим из них, их он тоже успешно сдал.
Глава 13. Человек как совокупность общественных отношений, или Серпом по молоту
Личность Сергея, много лет претерпевавшая внутренние и внешние потрясения, неожиданно сложилась из фрагментов.
Он ощущал себя здравомыслящим, позитивным реалистом. Знал, что имеет страсти и дурные наклонности, и в то же время был способен как бы наблюдать за ними со стороны, не позволяя им полностью занять свою жизнь. Страх – его неизменный спутник в течение тринадцати последних лет – теперь в основном придремывал внутри и лишь иногда вылезал, чтобы стать свидетелем негодующей взбучки с пропесочиванием самого себя и в итоге уползти обратно.
Он обладал непререкаемой свободой мысли, умел интересно излагать в устной форме и ваять замечательные абзацы в письменной. Он мог построить свой собственный витиеватый мир и бродить в нем. Возвращался к реальности, добавляя в нее что-то от себя.
Когда жизнь подкинула ему крученый удар в виде женщины, сумевшей вызвать неведомые доселе эмоции и непонятно сильное, словно кармическое притяжение, он тут же поймал этот мяч. И, как бы не удержав в руках, выпустил прямо перед собой, а теперь смотрел на происходящее с затаенным и несколько трепетным ожиданием.
Жажда вновь прорвалась наружу и овладела им целиком. Чего же жаждал Сергей?.. Всего, что могло быть в прекрасной жизни, прямо-таки целиком и безраздельно.
Сергею удалось достать билеты в театр лишь к следующим выходным. До этого дня их счастливые встречи продолжались под светом уличных фонарей.
С самого начала культурного вечера Сергею показалось, что Вика чем-то расстроена. Но потом она улыбалась, а он держал ее за руку, и все, казалось, в порядке.
– Пресноватый оказался спектакль, – проронил Сергей, когда они вышли на подсвеченную фонарями московскую улицу. – Уже поздно, я провожу тебя до дома?..
Виолетта ответила не сразу. Она вдруг остановилась, и Сергей увидел, что ей трудно говорить.
– Что такое?.. – его голос понизился.
– Сергей, я… не знаю, как это сказать…
Она начала чего-то объяснять, и вся суть сводилась к следующему: это все нелепо. Он – кандидат наук, она – буфетчица, у которой даже вуза за плечами нет. Про них все шепчутся, над ней смеются. Никто не может в это поверить.
Сергей раскрыл глаза, насколько мог. Он привык не обращать внимания на окружающих до тех пор, пока они в моральном смысле не пытались его ударить подносом по лицу. Или же пока его голова не начинала сама по себе сходить с ума… Но теперь воображаемый поднос обрушился на Виолетту.
– Тебя это волнует?.. – серьезно спросил он. – Тебе важнее остального мнение других людей?..
– Нет, но…
Она очень неровно вздохнула. Сергей еще не понял, обижает ли его происходящее. И стоит ли вообще прилагать дальнейшие усилия.
– Ты сама представь, на что ты ему можешь быть нужна? – спросили ее коллеги по работе – прожженные жизнью столовские работницы, прошедшие закалку многочисленными коллективами и теперь знавшие ответы на все вопросы. – Где ты, а где он?.. Если б ты королевой красоты была при этом… А так – поиграет и бросит, а ты будешь реветь месяцами в подушку.
Сергей не мог знать об этом «напутствии». И вряд ли мог войти в тонкости ее положения. Но что-то внутри подсказало ему, что проблема глубже, чем может показаться.
– А ты сама что думаешь? – вымолвил он.
– Я… – она взглянула на него, и он увидел побежавшие по щекам слезы. – Я не знаю… Прости меня…
– Ну, не надо… Не плачь, пожалуйста, – он сам удивился своей мягкости, когда обнял и прижал ее к себе. И по ответному движению он тут же понял, что она все же думала.
– Вика, мне с тобой хорошо, и я вижу, что тебе со мной тоже. Какой смысл слушать, что треплют злые языки?.. Я хочу узнать тебя лучше. Встречаться с тобой… Я знаю, что много болтаю, – и это не самый большой мой недостаток. Но и слушать тебя я очень хочу. Давай просто будем… ну, будем… Короче говоря… Ты ведь согласна продолжать в том же духе?.. – она взглянула на него и коротко кивнула, его ладонь пригладила выбившуюся из-под ее шапки прядь волос.
Сергей впервые поцеловал ее в губы, и это надолго исчерпало болезненную тему.
Глава 14. Сурова аспирантура, но та еще дура
Как-то на научную конференцию на экономическом факультете заглянули ученые-юристы, поскольку часть вопросов пересекалась с их сферой исследований. Они зачем-то притащили с собой свои чудовищные журналы и пытались раздать их всем желающим. Последних почти не обнаружилось.
Сергей не особенно любил представителей юрфака, считая их занудами, живущими в искусственной вселенной и апеллирующими к несуществующим понятиям с таким жаром, что яичницу можно было приготовить.
Но одну фразочку на латыни, которую услышал тогда, он запомнил и полюбил: «Dura lex, sed lex». То есть: «Суров закон, но это закон». И с тех пор всякий раз, когда кому-либо не нравились законы родной страны, Сергей с основанием говорил, что даже сами законники считают их дурой.
– Станислав Эдуардович, я бы не стал так рисковать, – один из аспирантов вошел к профессору в кабинет, желая поговорить наедине.
– В плане?
– В плане Шлепцова. Чтобы Вам лично брать руководство его диссертацией. Понимаете…