Никто не ангел
Шрифт:
– Ну?
– Я не хочу наговаривать… Но он слишком неустойчивый. Вести себя не умеет. Поговаривают даже, что там с психикой нелады.
– Кто говорит? Девчонки, которых он побросал?.. Нет, Борис, послушайте, – Станислав прекратил дальнейшие попытки. – Возможно, в нем есть небольшая придурь, но для научного работника это скорее плюс, чем минус. Хотя Вы, например, успешно обходитесь без нее. Мыслит он чисто и хорошо, и мне это нравится. В остальном можно и помочь парню, если что будет не так.
Так без присутствия Сергея был заключен важнейший союз,
Сергей затруднялся сказать, что он чувствовал к Виолетте. Раньше ему не раз срывало крышу, но теперь это было что-то совсем иное. И отношения развивались не так, как он привык.
Он с удовольствием бы увлек ее к себе еще в вечер после театра. Но что-то его остановило. Он видел ее огромные глаза, обращенные на себя, и совершенно терялся в этом вопросе.
В тот день, проводив Вику до дома, он еще раз поцеловал ее около подъезда и обещал, что спланирует следующую встречу. А пока… Спокойной ночи.
Тема диссертации была выбрана и сформулирована, и Сергея окончательно затянуло в водоворот дум, чтения и дискуссий. Вдобавок Главный вовлекал его во все процессы, в которые в принципе мог быть вовлечен аспирант.
В эти дни Сергей летал на крыльях. Он вдруг почувствовал впервые в жизни, что в песочнице взрослых людей он действительно чего-то значит, и это укрепило его в собственных глазах.
Меланхолия и неуверенность, доселе занимавшие его жизнь, внезапно стали вытесняться новой реальностью. У него была и учеба, и работа – научная деятельность! Это воодушевляло, и он несся на встречи с научным руководителем, как ласточка стремилась к своим мушкам.
Сергей вдруг понял, что он именно этого и хотел в своей жизни – свежего, умного и неформального. И если кто-то мог ему дать такое, это был его научный руководитель.
Это была настоящая любовь к душе. По Платону. Высокая, светлая, космическая и вечная. Она пока не требовала ничего взамен. Но получала все, что было необходимо для того, чтобы жить и действовать.
Для Сергея этот человек, с которым он хотел бы общаться несравненно больше, но так и не смог этого сделать из-за его занятости, навсегда остался солнцем.
Сергей никогда не рассказывал, что за ужасы терзали его на самом деле. Но когда раз или два он приходил к профессору, подавленный и истерзанный стандартами общества, то шаг за шагом мог постичь истинную философию бытия.
– Я сам знаю, каково это быть в таком настроении… Любая потеря и трудность может восприниматься порой как конец света… Особенно в Вашем возрасте. Но поймите одну вещь: сейчас важнее всего – иметь правильный потенциал и положительную динамику для его реализации… И они у Вас есть. Вы забудете о своих проблемах незаметно. А когда однажды ты оглянешься, окажется, что ты уже другой человек. Такой, что ты и сам себе еще позавидуешь. Кофе выпить хотите?..
К студентам и аспирантам было принято обращаться на «вы», но в минуты человеческого общения и при большой разнице в возрасте это правило иногда нарушалось.
Глава 15. «Любовь, а не немецкая философия служит настоящим объяснением этого мира» (О. Уайлд)
Сергей некогда отрицал состояние своего тела, давая волю желаниям, а затем стал отрицать желания, присудив приоритет физическому здоровью.
В нынешний же момент в нем творилось нечто невообразимое: чувство эйфории и обострившийся вкус к жизни смешались со страстью и новыми для него эмоциями.
В моральном смысле он уже обладал ей. Он не хотел предоставить ей ни дня без себя: приходил, просто был рядом, болтал на всевозможные темы. Вика же отвечала ему открытым внимательным и светящимся взглядом, в котором он не мог до конца прочитать ее мысли и намерения.
Что же будет дальше?..
На первых курсах института Сергею хотелось найти родственную душу. И он думал, что таковую обрел в дружеских отношениях. Однако последние не выдержали проверку на прочность, и Сергей в конце концов решил, что эта тема для него закрыта. Каждый раз, когда потребность в общении по душам возвращалась, он напоминал себе, что излишнее сближение ни к чему хорошему не ведет.
Что касалось женского пола, Сергею сложно было воспринимать его представительниц в качестве психологических партнеров. А совместная жизнь в браке представлялась ему чем-то вроде общесоциального помешательства.
Копаясь в его мозгах слой за слоем с упорством психоаналитика, можно было обнаружить глубоко внутри напряженность и мысль о том, что женщина является источником опасности и неизвестно чего можно от нее ожидать.
А вот эту конкретную ему вдруг захотелось сделать частью собственного внутреннего мира, привычного и близкого и потому совсем не страшного.
Но… иногда становилось не по себе, поскольку он возвращался в реальность, банальную, словно плевательница, с вопросом: а что если все это окажется пустым?.. Вдруг это всего лишь еще одни странные переживания, вызванные желанием заполнить пустоту от потери научного руководителя, по которому он до сих пор тосковал?.. Вдруг судьба опять толкнет его, как бывало раньше, и рухнет он в грязь, откуда придется долго вставать и все заново переосмысливать?..
Подобные соображения вновь вызвали дискомфорт в животе, и Сергей решил включить телевизор. Ему предстояло написать научную статью для кафедрального сборника, а он уже полторы недели не знал, с чего начать.
– Сережа! – Виолетта ворвалась на кафедру, чего раньше никогда не делала. Они были вместе всего-то две с половиной недели, но общались почти ежедневно.
– Что случилось?! – Сергей побледнел, увидев, что на ней нет лица.
– Мама в больнице…Она…
Глаза Вики наполнились слезами, и она бросилась к нему в руки. Он схватил ее посреди кабинета, и остального мира уже не существовало. Ни сплетен, ни обид, только полное его право находиться с ней, высокое и неоспоримое.