Никто не хотел убивать

Колычев Владимир Григорьевич

Глава 24

Полпалки сырокопченой колбасы, шмат сала, конфеты, печенье!.. Для тюрьмы целое богатство, которым тут не разбрасываются. А Прохарь чуть ли не швырнул все это Стасу в лицо.

– За воровскую кровь хочешь откупиться?

У Стаса от волнения подкосились ноги. Ну вот, началось!..

– Чего замолчал? – хмуро спросил Прохарь.

– Это не кровь была. – Стас мотнул головой.

Он стоял у стола, за которым, выставив напоказ картинную галерею на своем теле, сидел уважаемый жулик.

А вокруг него собрался так называемый блаткомитет. Крыло дышал в затылок, Стас нутром чуял исходящие от него волны злорадства. Сейчас Прохарь даст отмашку, и в спину Стасу воткнется нож. Что ж, когда-нибудь это должно было произойти.

– Это апельсиновый сок был.

– Апельсиновый сок?

– Давид апельсином был. Слишком молодой он для настоящего вора. Вам вот сколько лет?

Прохарю было около сорока, а он все еще не имел короны, стремился к этому, но никак не мог добиться. А какие-то грузинские недомерки получали ее на раз-два.

– Это не важно, апельсин он или нет, – мутно глядя на Стаса, сказал Прохарь. – Давид был вором, а ты его убил.

– Он не объявлялся. И автоматы у его людей были фальшивые.

– Автоматы? – Взгляд смотрящего ничуть не прояснился.

Похоже, он что-то загнал себе в жилу, прежде чем выйти к столу. Морфий у него в крови, потому и в глазах муть.

– Мы на стрелке съехались. Нас четверо, а их в два раза больше. Они автоматы достали, мы думали, что все. А это были пластиковые игрушки. Липа, короче. Да и корона у Давида такая же.

– А об этом не тебе судить, фраер! – презрительно процедил Прохарь.

– Да, но Давид не объявлялся. Кто ж знал, что он вор. Грузин ствол на меня направил, а я в него шмальнул. Все по чесноку.

– Ствол липовый?

– Нет, у него железо реальное было. Это потом я уже узнал, что Давид был вором. Таммуз наехал, объяснил.

– На тебя наехал?

– На Басмача. Я в «Жар-птице» вышибалой работал, все слышал.

– Таммуз был реальным вором.

– Так я не спорю.

– Его зачем завалил?

– Я его не валил. Давида не отрицаю, а Таммуза не трогал. Кто я такой, чтобы его валить?

– Никто. Пыль ты. – Прохарь презрительно фыркнул.

– Это Кастет придумал, что я Таммуза грохнул.

– Зачем он это придумал?

– Так кто Таммуза убил? Колотун! Его самого там, прямо на месте и положили. А Колотун его, Кастета, человек. Кастет не хотел, чтобы воры на него думали, решил на Басмача стрелки перевести. Ну, меня выцепил, мне предъявил. Только воровские Кастету не поверили. Говорят, его пиковые замочили. За Таммуза спросили.

– А я слышал, Таммуза ты убил. – Прохарь покачал головой.

– Слух этот Кастет пустил. Ты, Прохарь, справедливый вор. Я знаю, ты во всем разберешься.

Стас цеплялся за жизнь, но вряд ли при этом казался размазней. Он был почти уверен в том, что воры его не пощадят. Парень морально подготовил себя к тому, чтобы умереть достойно. Поэтому Стас и держался сейчас соответствующе,

голову не задирал, но и перед блатными не лебезил. А то, что пафосу подпустил, так это игра. Бывает же такое, что шестерка бьет туза.

Но как быть, если против его шестерки сразу два туза? Ясно же, что информацию ворам подбросили рубоповцы. Стас знал о планах Губкова, значит, был опасен, и его нужно зачистить. Увы, но шансов у него ноль. Если не сегодня его замочат, то завтра.

Спасти Стаса мог только побег, но это совершенно нереально. Легче с подводной лодки сбежать, чем отсюда.

– Да я-то разберусь. – Прохарь неосознанно почесал одну щеку, затем другую.

Точно, под дозой он, потому и лицо чешется. Как в таком состоянии можно вынести правильное решение? Что ж, Стас, пожалуй, сможет подать апелляцию. С того света, если там земная почта есть.

– Разберусь, – повторил смотрящий. – Может, и не ты Таммуза валил. Но кровь Давида на тебе.

– Давид не объявлялся вором. Я бы на его месте тоже этого не делал.

– Ты никогда не будешь на его месте.

– Правильно, не буду. Я же не грузин, чтобы по блату корону получить.

– Я не знаю, может, он и апельсин, но ты не должен был его мочить. – Смотрящий снова поскреб щеку и поднялся из-за стола.

– Прохарь, с этим уродом что делать? – спросил Крыло.

Смотрящий раздосадованно глянул на него и вернулся на место. Его тянуло на шконку, на покой, а тут приходилось разруливать серьезное дело.

– Разобраться надо, может, не он Таммуза завалил.

– Но Давида-то он положил!

– Он.

Прохарь снова поднялся и в этот раз на вопрос о том, что делать со Стасом, просто махнул рукой. Дескать, Крыло сам знает, как нужно поступить с убийцей вора. Прохарь признал Стаса таковым, значит, приговор уже вынесен.

Стас готов был умереть достойно, но ведь это не значило, что он должен подставлять спину под удар. Парень развернулся к своему личному врагу лицом и увидел у него в руке заточку.

Крыло сгорал от нетерпения всадить ему нож в спину, но ударил в живот. Неловко, без особой силы, но клинок вошел в тело больше чем наполовину. Это лишь разозлило Стаса. Он с остервенением угостил Крыло в челюсть кулаком, сбил с ног. Но тут кто-то ударил его ножом слева в бок. На этот раз лезвие вошло в плоть по самую рукоять. Только и эта беда не выбила Стаса из колеи.

Он взвыл от бешенства и возмущения, развернулся к обидчику лицом, толкнул его на стол. В это время Стас снова получил удар ножом в спину и опять дал отпор. Он развернулся на сто восемьдесят градусов, схватил блатного за грудки, ударил головой в лицо.

Стас и не понял, как оказался у двери. В обнимку с кем-то из своих врагов он упал на пол. Кто-то ударил его ножом сверху. Только тогда в нем иссякли силы, и деревенеющее тело наполнилось ледяным холодом.

Теряя сознание, он успел заметить, как открылась дверь камеры.