Никто не хотел убивать
Шрифт:
Он следил за своим здоровьем и любил пешие прогулки. Этим привычкам он не изменил и здесь, в Москве. А сегодня у прогулки была еще одна цель — нужно было привести свои мысли в порядок. Роковая случайность привела его в совершенно смятенное состояние, хотя обычно этот человек был достаточно холодным и рассудочным.
«Как же все-таки переплетаются судьбы», — он не думал не гадал, что на склоне лет станет участником такой, казалось бы, невероятной истории.
Старик шел и смешно размахивал руками. Одет он был просто: в обычные совковые брюки, рубашку в тонкую полоску, ничем не выделяясь из толпы подобных ему старичков. Он шел широкими шагами, сильно жестикулировал и периодически покачивал головой. Порой он разговаривал сам с собой, с чем-то не соглашаясь и оживленно дискутируя.
На улице было безлюдно. Часы показывали одиннадцать вечера. Стало совсем темно, когда старик свернул с Вешняковской улицы во двор, который был образован несколькими девятиэтажками. Справа играло огнями здание Дома ребенка.
Старик вздохнул, вспоминая своих детей. К сожалению, они не понимали его. И, похоронив жену, он разругался с ними в пух и прах. Они не разделяли его взглядов на жизнь, которые представляли собой железобетонную конструкцию, сооруженную из его личных моральных принципов.
Он остановился и задумался. До дома, где он снял квартиру, оставалось всего лишь метров шестьдесят.
И тут старик вдруг вспомнил, что оставил важную бумагу в месте, где ее совершенно нельзя было оставлять. Он стал лихорадочно шарить по своим карманам в надежде, что все-таки взял ее с собой. Но, проверив все документы, был вынужден признать, что совершил непростительную и глупую ошибку.
«Как же теперь я все смогу доказать!» — сокрушенно подумал старик и опустил голову.
И в это время, бесшумно шурша шинами, подъехала иномарка и затормозила прямо рядом с ним. Из машины быстро выскочили двое молодых крепких парней, схватили старика и быстро впихнули в салон. Никто так и не стал свидетелем этого происшествия. Все произошло в какие-то секунды.
Иномарка резко стартанула с места и через несколько секунд уже выехала на Вешняковскую улицу, повернув в направлении платформы Новогиреево.
— Что вам от меня надо? — срывающимся голосом спросил старик, зажатый на заднем сиденье между двумя мордоворотами.
— Да ни х… — грубо ответил один из них.
— От тебя вообще ничего никому уже не нужно, — вторил ему другой.
— Короче, хана тебе, папаша, не суй свой нос куда не надо, — добавил водитель.
Обрывок провода обвился вокруг шеи старика, и один из парней с силой натянул его. Старик протяжно захрипел, он как будто бы хотел что-то сказать, но уже не мог. Голова его резко упала вперед, и тело обмякло.
Машина свернула в сторону железнодорожного полотна и вскоре остановилась около посадок.
— Давай выкидывай его, — сказал один из парней другому.
— А ему точно конец?
— Я профессионал, — обиделся второй.
Он взял труп за ноги и сбросил его в ямку перед посадками. Другой парень взял обрывок провода, которым и было совершено убийство, и бросил его в сторону трупа.
— Ты чо делаешь? — вытаращил на него глаза первый. — Ну-ка давай ищи быстро!
— Чего?
— Удавку, чего!
Парень, матерясь и сопя, бросился искать удавку. Он долго шарил по влажной от росы траве и наконец нашел.
Засунув ее в карман, он подбежал к машине. Как только он опустился на сиденье, автомобиль бесшумно тронулся с места. Через полминуты машина, мигая поворотниками, выехала на улицу и скрылась в направлении метро «Новогиреево».
Лариса проснулась довольно поздно, около одиннадцати утра, и, потянувшись, включила радио. Повинуясь выработанной за последние годы привычке, особо внимательно она прислушалась к репортажам о криминальных происшествиях.
На этот раз они ее «порадовали». «Недалеко от платформы Новогиреево в шесть часов утра был обнаружен труп мужчины семидесяти лет. Смерть предположительно наступила около полуночи от удушения. Версия об ограблении отброшена следствием, так как в кармане убитого были обнаружены пятнадцать тысяч рублей».
Да, поводом для убийства, похоже, была месть или ревность. Вот только кому придет в голову ревновать семидесятилетнего старика? К тому же, если бы убийцей была женщина, она не смогла бы из дому отвезти его к железнодорожному полотну… Если только, конечно, не повздорили по дороге домой. Но женщина о деньгах бы не забыла!
А жаль… Это была такая романтичная версия — убийство из-за ревности. Пожилые тоже ревнуют… Определенно, это заказуха.
Лениво размышляя таким образом, Лариса вдруг вспомнила, что ей надо позвонить Мурскому. И рука ее потянулась к телефону. Дядя Волик был на месте.
— Ну что, ты нашел что-нибудь? — с места в карьер спросила она.
— Кое-что есть, — уклончиво ответил Мурский. — Но не могу же я тебе все сейчас по телефону выдать нагора, понимаешь.
— Я извиняюсь за ранний звонок, но мне просто не терпится, — елейным голосом сказала Лариса.
— Понятно, — пробасил Мурский. — Но пока полных данных я тебе не скажу. Да, кстати… Есть новость. Сейчас пока не все неизвестно, детали уточняются, но… Есть предположение, что один из тех, про кого ты просила узнать, некто Степан Аркадьевич Гаев, бывший военный атташе советского посольства, вчера был задушен в Москве.
— Вот это да, — вырвалось у Ларисы.
— Я повторяю, данные не окончательные. Часов в пять я буду знать все точно.
— Кстати, этому Гаеву случаем сейчас не семьдесят лет?
— Семьдесят два.
— Его нашли около платформы Новогиреево? — спросила Лариса, вспомнив сводку криминальной хроники.
— Я тебе еще раз говорю — в пять часов буду знать все.
— Хорошо, в семнадцать ноль-ноль жди моего звонка, — ответила Лариса и отключила связь.
Мурский хотел еще пропыхтеть ей в трубку, что она очень настырная, но не успел — энергичная Лариса его опередила. В трубке раздались длинные гудки.
«Итак, дела», — подумала Лариса. Положительно, история развивается. Похоже, возникают новые вопросы, вот только ответа пока нет ни одного. Из-за всех этих тайн Лариса чувствовала себя не в своей тарелке. Чтобы поднять настроение, она решила заняться делом, доставляющим наивысшее удовольствие и блаженство женщинам всех континентов и социальных кругов — она собралась в поход по магазинам. До пяти часов была уйма времени.