Никто не придет
Шрифт:
Она швырнула окурок в цементную урну, посмотрела в сторону видневшегося поодаль здания завода, поправила на плече сумку и решительно зашагала к заводским воротам.
2
Две пары глаз провожали Машу Любимову взглядами. Бородатый парень и сутуловатая девушка стояли у окна подсобного помещения магазина, лица обоих были суровы.
Девушка усмехнулась ярко накрашенными губами и презрительно проговорила:
– Порочная тетка из большого города.
–
– Почему? Она же тетка. Сколько ей? Тридцать? Сорок?
Парень поправил пальцем кривые очки.
– Нина, я не хочу это обсуждать.
Девушка взяла его за руку и посмотрела ему в глаза:
– Степан, ты что, запал на нее? Она тебе не подходит, неужели ты этого не понимаешь?
Парень посмотрел на нее насмешливым взглядом.
– А ты?
– Что я? – не поняла девушка.
– Ты мне подходишь?
– Я не это имела в виду. Но если ты спрашиваешь… – Внезапно она улыбнулась, и улыбка ее стала вызывающей и дерзкой.
– Да, я тебе подхожу.
– Ты моя сестра.
– Сводная!
Девушка подняла руку и положила ее на бородатую щеку парня. Он молча поймал ее руку и сильно сжал пальцами.
– Степан… – хрипло проговорила она. – Ты чего?
Он не ответил, но продолжил сжимать пальцы, глядя на девушку хмурым взглядом.
– Степан… – Голос девушки задрожал, в нем появился испуг. – Ты сломаешь мне руку!
Пальцы парня сжимались все сильнее. И тогда она закричала и забилась, пытаясь выдернуть руку, но Степан не отпускал. Несколько секунд он молча, с холодной усмешкой на губах, наблюдал за ее попытками вырваться, а потом разжал пальцы. Нина упала на пол и, выставив перед собой покалеченную руку, заплакала.
– Скажи спасибо, что ты не мужик, – отчеканил Степан. – Была бы мужиком, выставил бы тебе все твои щучьи зубки.
Затем повернулся и пошел к двери.
– Дурак! – крикнула вслед девушка, морщась от боли. – Идиот! Тварь!
Степан остановился, девушка осеклась на хриплом вскрике и испуганно сжалась. Он не стал оборачиваться и после секундной паузы вышел из подсобки.
– Нина, поди сюда! – окликнул ее из магазина сиплый голос старика Чадова.
– Сейчас иду!
– Тащи сюда свою чертову задницу!
– Да иду я!
– Сколько тебя ждать?! Дорогая моя, ты должна расфасовать мыло и мочалки по банным наборам!
В этом «дорогая моя» было все, что угодно, кроме нежности.
– Хорошо, папочка! – отозвалась девушка сладким, но каким-то взвинченным, излишне звенящим голосом. – Я сделаю как ты хочешь! Я ведь всегда делаю как ты хочешь, – тихо, с невыразимой ненавистью добавила она.
– Нина! Ты идешь или нет, чертова девчонка!
Нина закрыла лицо ладонями и тихо всхлипнула.
Глава 7
1
Воздух
Глядя на эти надписи, Стас Данилов прикидывал, что бы такого он мог написать, будь у него гвоздь или шуруп.
«Хамовичи – клоака». Неплохо.
«Долой полицейский беспредел!» Смешно.
«Я мент, и я страдаю». Печально.
Стас лежал на привинченной к полу железной кровати, на голом матрасе, закинув руки за голову. На душе у него было тяжело и мрачно. Пока он валялся в камере, Маша вынуждена была действовать одна – на свой страх и риск. А эти Хамовичи, несмотря на внешнее благополучие, – опасное местечко. В этом Стас уже не сомневался.
Данилов вздохнул, посмотрел сквозь решетку на чернявого, усатого сержанта, сидевшего за столом с газетой в руках, и крикнул:
– Эй ты, «я твой дом труба шатал»! Я есть хочу!
– Я не кавказец, – не поворачивая головы, отозвался полицейский.
– Да ну? А по виду – вылитый Мимино.
Полицейский отвлекся от газеты и бросил на Стаса недовольный взгляд.
– А ты что, националист?
– Есть немного, – признался Данилов.
Сержант сдвинул брови и строго сказал:
– Это плохо.
– Почему? – спросил Стас.
– Потому что люди должны жить дружно, – назидательно произнес полицейский.
– Тогда открой дверцу и выпусти меня отсюда.
– Выпущу. Когда старший прикажет.
Стас вздохнул. Некоторое время он молча лежал на кровати, потом поднялся и стал прохаживаться по камере, размышляя о том, что делать дальше.
Небо за окном становилось все темнее. Кажется, сумерки в этом поселке наступали быстрее, чем в Москве. Вероятно, из-за холмов. И из-за повышенной влажности воздуха, который плохо пропускал солнечные лучи. Впрочем, возможно, все это ерунда.
Стас тряхнул головой, прогоняя никчемные мысли. Полицейский продолжал читать газету, время от времени бросая в окно встревоженные взгляды, и это не укрылось от Стаса.
– Боишься темноты? – поинтересовался он у полицейского.
Сержант не отозвался.
– Правильно делаешь. По ночам из темноты выходят бесы, хватают загулявшихся грешников и тащат их в ад. А тебе, между нами, девочками, говоря, там самое место.
Усатого полицейского замечание Стаса, похоже, обидело.
– Почему это мне место в аду? – спросил он, нахмурившись.
– Потому что невинного человека в клетке держишь! За это тебя твой Аллах по головке не погладит!
Лицо сержанта слегка побагровело.