Никто, некто и всё
Шрифт:
Опять пауза. Пока она длилась, НЕКТО показалось, что школьный галдёж стал теперь каким-то иным, нереальным: раньше он, НЕКТО, был неотделим от него, а сейчас галдёж воспринимался, как нечто, существующее параллельно с ним.
– А зачем ты стоял на отшибе от всех? – спросил он.
– На отшибе?
– Ну, да. На отшибе.
–
– Это как? – НЕКТО был не на шутку озадачен коряво-нестандартным – на грани фола! – вопросом с непонятно-издевательским словечком «на пришибе»: что это за новые бесовские фортеля?
– Это… как ПРИШИБЛЕННЫЙ, – ответил НИКТО.
– Как тот, которого из-за угла пустым мешком? – уже радостно произнёс НЕКТО, и тут же, с досадой, отметил: значит, этот «пришибленный» стоял и будто читал его мысли?
– Конечно, пришибленный и должен стоять на отшибе.
– Да, верно, – НЕКТО почесал свою ленноновскую репу: вероятно, это означало его согласие с невероятным видением НИКТО о пришибленных и всех остальных в этом мiре.
Вероятно, это означало согласие с видением НИКТО о гармонии в этом мiре. С видением, которое никак не стыковалось с общепринятыми представлениями: не было бы НИКТО, который есть НИКТО – не было бы НЕКТО, который есть НЕКТО.
Получалось, что НИКТО и НЕКТО – существа взаимосвязанные и взаимообусловленные?
Последний постулат не просто не стыковался ни с чем, привычным слуху, он вдребезги разбивал всё, о чём говорили все… о чём вещали-мусолили газеты и журналы, о чём мусолили-вещали радиоприёмники и телевизоры, как на советской стороне от железного занавеса, так и в зарубежно-капиталистическом раю…
(Согласно второму закону термодинамики, ЛЮБАЯ СИСТЕМА, свойства которой изменяются во времени, СТРЕМИТСЯ К РАВНОВЕСНОМУ СОСТОЯНИЮ, В КОТОРОМ ЭНТРОПИЯ СИСТЕМЫ ПРИНИМАЕТ МАКСИМАЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ…)
Неподалеку от НИКТО и НЕКТО были локаторы, в виде шевелящихся ушей.
Эти уши принадлежали крепкого телосложения мальчишке с улыбкой доброго самаритянина. Он услышал странный – непохожий ни на что! – разговор. И ему этот разговор чем-то приглянулся, поэтому он спросил прямо:
– Если ты есть НИКТО, а ты – НЕКТО, можно я буду ВСЁ?
– Ну, да, это может как-то дополнить нас, – ответил НИКТО, – и, может, даже уравновесить неуравновешиваемое.
– Неуравновешиваемое? – поморщился НЕКТО.
– Да, неуравновешиваемое.
– Уравновесить?.. Дополнить?.. Это ящик Пандоры какой-то, а не тема… Хе-хе!.. Интрига на интриге, и интригой погоняет.
– Не будет интриги – не родится на свет ничего живого, – сказал НИКТО, – никакой путной музыки и никакой путной книжки.
– Ага. Значит, мы будем заниматься уравновешиванием неуравновешиваемого? – спросил НЕКТО, раздражённо-агрессивно. – Весёлое занятие!
– Нет интриги – нет ничего… – НИКТО по-прежнему стоял, глядя перед собой в никуда. – Чтобы из «ничего» сотворить что-то, надо сначала сконструировать интригу, или, по крайней мере, попробовать сделать это.
НЕКТО в ответ хотел что-то сказать, но звуки предательски не артикулировались: онемели вдруг – как назло! – голосовые связки, язык, губы.
Такая же реакция была и у ВСЁ: он стоял с лицом человека, которого на мгновение выключили из жизни, и он замер, словно статуя.
– Когда я ем – я глух и нем… – невероятным усилием воли выдавил, наконец, он из себя.
После этого они втроём – одновременно, как по сценарию: наигранно и по-клоунски! – шумно рассмеялись, чем привлекли внимание галдящего 9-б класса, в который они, все трое, были определены завучем новой СШ № 63…
(«ОДНА ЧАСТЬ МЕНЯ ПОСТОЯННО ПЕРЕЖИВАЕТ, ЧТО Я ОБЫЧНЫЙ НЕУДАЧНИК, в то время, как другая, мнит себя Господом Богом…» Джон Леннон.)
– А кто-нибудь мне подскажет, какое сегодня число? – обратился к свежеиспечённым одноклассникам ВСЁ. – А то мои золотые что-то заклинило. – Он на самом деле озадаченно смотрел на свои наручные часы, постукивая ногтём указательного пальца по стеклу, они будто перестали тикать, будто кто-то вручную остановил их: замер маятник, замер весь механизм, остановились стрелки на циферблате.
Потом ВСЁ поднял руку вверх, показывая всем свои заклинившие золотые.
Теперь весь 9-б стоял с перекошенными физиономиями от дерзко поставленного вопроса: школьная линейка всегда проходит в последний день лета: ясен пень – здесь никакие золотые с бриллиантами часы не нужны. Чушь какую-то городит этот шут гороховый: время – оно и есть время. Мозги, верно, у него переклинило, а не часы.
– Само собой: сегодня 32 августа, – ответил негромко НИКТО, очень негромко.