Нил Сорский и традиции русского монашества
Шрифт:
Кроме того, сохранившийся иконописный материал дает основания предполагать, что на рубеже XVII–XVIII вв. состоялась канонизация Нила Сорского в составе Собора Белозерских святых. В ЦМиАР хранится икона «Собор Белозерских святых» (нач. XVIII в.) (см. рис. 14), где на фоне г. Белозерска в молении Пресвятой Богородице изображены восемь святых Белозерского края: Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские, Нил Сорский, Кирилл Новоезерский, Иродион Илоезерский, Филипп Ирапский и Даниил Шужгорский (икона впервые опубл. Н. Н. Чугреевой в кн.: Преподобный Сергий Радонежский. М., 1992. С. 216). Не так давно мне стала известна икона из частного собрания «Избранные Белозерские святые в молении Спасу Вседержителю» (1–я треть XVIII в.) (см. рис. 13). Здесь изображены святые Кирилл и Ферапонт Белозерские, Нил Сорский, Кирилл Новоезерский, Иродион Илоезерский, Даниил Шужгорский. Наличие двух икон начала XVIII в. с изображением Собора Белозерских святых указывает на то, что, видимо, именно тогда было установлено почитание Собора. Но впоследствии, возможно, в связи с тем, что Белозерье так и не выделилось в самостоятельную церковно–административную единицу, почитание этого Собора было утрачено, и со временем Белозерские святые вошли в состав сразу двух Соборов: Новгородских и Вологодских святых.
Важное значение в канонизации святого всегда имеет, кроме сбора сведений о чудотворении, также и всеобщее почитание подвижника. Нужно сказать, что Нилов скит был известен и почитаем на Руси в XVI–XVII вв. Все русские цари от Иоанна Грозного до Петра Алексеевича жаловали скит грамотами о руге. Монастырские описи упоминают множество книг, богослужебной одежды, посуды, пожертвованной в монастырь. Среди жертвователей скита: русские князья и бояре, патриархи, цари. Простые богомольцы оставляли деньги в кружке у раки преподобного Нила.
Все драгоценные книги, иконы, ризы из храмов Нило–Сорского скита были вкладными [592] . Чаще всего жертвовали книги. Среди наиболее интересных вкладов — три рукописных Пролога середины XVI в. (ныне: РНБ. Соф. №№ 1334; 1340; 1352), подаренные в Нилову пустынь известным русским книжником Василием Михайловичем Тучковым.
Имена жертвователей, знатных и незнатных, перечисляет скитский синодик: род князя Никиты Одоевского, князя Петра Долгорукова, княжны Максимиллы Шаховской, князя Ивана Воротынского, бояр Хитровых, Милославских, Шереметьевых, Салтыковых, Матвея Нарышкина, стольника Петра Плещеева, крестьянина деревни Бутово Ивана Орды, крестьянина деревни Великого Двора Федора Торовина; род «авицера Ивана Собакина», род вологодского подьячего Алексия Калинникова; род с Москвы подьячего Федора Клокова; род старицы Феодоры (Апраксиной) с Москвы; род из Вогнемы священника Луки Александрова и других (КБИАХМЗ. РК 127).
592
Так, паникадило в церковь Сретения (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 668. Л. 4), а также ризы: стихарь, епитрахиль, поручи, пояс и покровцы в церковь Ефрема Сирина (Там же. Л. 6) пожертвовал царь Михаил Феодорович; ризы, полотенца, Псалтырь — Патриарх Филарет (Там же), сосуды церковные — черный дьякон Марк Павловец (Там же. Ед. хр. № 681. Л. 16), образ Успения Пресвятой Богородицы на золоте — «вдова Варвара Артемьевская жена Скворцова из Белозерска» (Там же. Л. 23), книгу «Псалтырь, печать московская, оболочена красной кожей» — князь Иоанн Алексеевич Воротынский (Там же. Ед. хр. № 686. Л. 17 об.), «12 миней печатных в десть да книгу Исак Сирин, да золотой» — Федор Никитич Одоевский (Там же. Ед. хр. № 670. Л. 8), «Часовник в полдесть» — царь Алексей Михайлович (Там же. Ед. хр. № 671. Л. И об.), «новый покров на гробницу Нила Сорского, на нем крест вышит золотой» — Федор Панов; в 1687 г. в Нилову пустынь поступила первая «вкладная дача» серебром: «церковные сосуды: потир, дискос, звезда, два блюдца, копие — все сребряное да крест сребряной благословейной в киоте.., а весом сребра в церковнех сосудех и в кресте опричь копия полтретья» (Там же. Ед. хр. № 690. Л. 21 об.); ярославский посадский человек Федор Федорович Неждановский пожертвовал на церковное строенье «50 рублев 29 алтын 4 деньги (Там же. Ед. хр. № 675. Л. 10 об.).
Важно то, что монастырский синодик упоминает людей, совершенно разных сословий, монахов, мирян из разных городов и областей (из Вологодского уезда, Устюга, Каргополя, Новгорода, Пскова, Ярославля, Москвы, Белозерья), что говорит о широком почитании Нила Сорского и его скита на Руси в XVII–XVIII столетиях. Таким образом, сложившееся в историографии мнение о том, что Нил Сорский и его скит были забыты, а подвиги Нила Сорского замалчивались Русской Церковью, следует считать малообоснованным.
Два с с половиной столетия (XVI — первая половина XVIII в.) Нило–Сорская пустынь прожила по заветам своего основателя. Но в середине XVIII в. жизнь в скиту постепенно замирает, что в немалой степени было связано с общей государственной политикой по отношению к монастырям.
Еще в 1717 г. в Ниловом скиту стали строить новую теплую церковь во имя святого Ефрема Сирина взамен сгоревшей (ФИРИ. Кол. 260. On. 1. Ед. хр. № 827), в 1721 г. Святейший Синод издал распоряжение о выдаче в Нило–Сорскую пустынь денег на церковные потребы и на жалованье денег строителю Иосифу с братией [593] .
593
Описание документов и дел архива Святейшего Синода. СПб., 1868. Т. 1. Стб. 1542–1721. №691.
Но уже опись 1761 г. имущества скита перечисляет «хоромное строение» почти нежилой обители: келья строительская, пять келий деревянных ветхих, из них четыре нежилых, ветхий амбар (РНБ. Кир. — Бел. № 105/1341. Л. И). Драгоценные богослужебные сосуды, иконы, книги и даже большой медный котел вывезли в Кирилло–Белозерский монастырь. Для присмотра в пустыни жил ризничий иеродиакон из Кириллова монастыря, иногда в скит для совершения богослужения приезжал священник из Кириллова.
Секуляризационная реформа 1764 г. прямо скита не коснулась, т. к. земли и крестьян он не имел. Но «государево жалованье» поступать перестало. Кирилло–Белозерский монастырь, разоренный реформой, уже не мог помогать своему приписному скиту (с 1641 по 1777 г. Нило–Сорский скит был приписан к Кириллову монастырю) [594] .
594
Иоанн (Калинин), инок. Описание Нило–Сорской пустыни. С. 11–12.
В XVIII в. скиты, в том числе и Нило–Сорская пустынь, были, как правило, местом ссылки, куда на исправление посылали монахов за «неблагочинное и нетрезвенное поведение» (РГАДА. Ф. 1441. Оп. 3. Ед. хр. № 878 — О переводе в Нило–Сорскую пустынь монаха Моисея за кражу вешей у наместника и побег из монастыря (1799 г.); ГАВО. Ф. 1147. Оп. 2. Ед. хр. № 1444 — О ссылке в Нило–Сорскую пустынь монаха за пьянство (1797 г.).
В 1798–1805 гг монашескую жизнь в Нило–Сорском скиту пытался восстановить благочинный белозерских монастырей, игумен Кирилло–Новоезерского монастыря Феофан (Соколов), но безуспешно [595] . В 30–х гг. XIX в. начинается новая история Нило–Сорской пустыни, но уже как общежительного монастыря.
595
Там же.
Древний тропарь Нилу Сорскому отметил особую избранность, талант преподобного Нила: «Слава Избравшему тя в Руссии отшельником устава изрядна; слава Укрепльшему тя в пустыни» [596] .
Избирая для себя наиболее удобную форму монашеской жизни, Нил Сорский основывался на личном опыте и на глубоком знании традиций. В житийных сборниках преподобного Нила Сорского представлены жития святых — основателей различных форм монашеской жизни. Здесь — жития египетских отшельников: Павла Фивейского и Антония Великого, скитского подвижника Арсения Великого, устроителей палестинских лавр: Илариона Великого, преподобного Харитона, Саввы Освященного, Евфимия Великого и его учеников — Кириака Отшельника и Иоанна Мольчальника, основателей общих житий: в Египте — Пахомия Великого, в Палестине — Феодосия Великого, на Афоне — Афанасия Афонского.
596
Цит. по кн.: Архангельский А.С. Указ. соч. С. 45–46, прим. 116.
История Нило–Сорского скита позволяет охарактеризовать деятельность Нила Сорского как устроителя редкой для Руси XV в. формы монашеского жития — скитской. Однако, являясь новатором в деле распространения на Руси скитского жития, Нил Сорский был сугубым консерватором по отношению к самой этой форме монашеской общины. Сравнение Нилова скита с древними скитами и лаврами показывает их полную тождественность. Устраивая жизнь своего скита, Нил Сорский строго следовал всем принципам и традициям древнего скитского жития. Нило–Сорскую пустынь можно назвать классическим скитом по типу ранних скитов Египта, Афона, Палестины. И в этом Нилов скит — уникальное явление в истории русского монашества XVI–XVIII вв.
Однако не следует противопоставлять Нило–Сорский скит и русские киновии как две разные традиции: древнего пустынножительства и русского монашества. Особенности Нило–Сорского скита, отличающие его от общежительных монастырей, относятся к общим отличиям скита и киновий, которые существовали и в древности. Скитский путь являлся не только средним, «золотым» путем, но и более высокой ступенью монашеского делания, чем киновия. Поэтому Нил Сорский не предлагал скитскую реформу всего русского монашества. Само же возникновение Нило–Сорского скита в конце XV в. и его длительное существование именно как монастыря скитского типа говорит о том, что русское монашество оказалось способным воспринять те классические традиции «умного делания» и скитского жития, единственным хранителем которых в это время оставался Афон.