Нимфоманка
Шрифт:
— Ясно, — кивнул Столетник. — Но это предыстория. А Белов? С ним как? Ведь Мила достаточно долго хранила ему верность…
— Видимо, Север устраивал ее и сексуально, и эмоционально. Но вам известно, что перед их исчезновением из Москвы она ему изменила? А он ей?
— Нет! Ну-ка расскажите! — потребовал Столетник.
— Тогда прошел слух, что Север убит. Милка узнала об этом сразу. А любой стресс мог сдвинуть хрупкий баланс в ее сознании. И сдвинул, тем более стресс был для нее тяжелейший. Шок. Вот она и отправилась в «Приют любви». Всю ночь работала.
— Ого! — Федор потер руки. — И как это расценил Белов?
— Взбесился, когда узнал. Кинулся мстить. Сам решил ей изменить. И изменил.
— С кем?
— Нашел женщину.
— Какую?
— Нашел! — упрямо повторила Мария.
Столетник догадался, какую женщину нашел Север, но решил данный вопрос не заострять.
— И что потом? — спросил он.
— Потом Белов вернулся к Миле. Он жить без нее не может. В прямом смысле. Не может без нее обходиться, как без воздуха.
— Ясно. А теперь, Маша, я задам тебе свой главный вопрос. — Столетник ненавязчиво перешел на «ты». — Реальна ли такая ситуация, чтобы Мила снова стала проституткой, а Север это терпел?
— При обычном состоянии дел — нереально. Милку гнала на панель болезнь. Не будь девка нимфоманкой, она никогда не стала бы проституткой. Но она была очень сильно больна. Там еще психика… ущербная. И если после стресса болезнь начала прогрессировать, Роза вполне могла оказаться вынужденной продолжать… свои игры. Даже при наличии рядом любимого мужа.
— Но почему? Он же…
— Тут уже дело не в физиологии, — мягко перебила Мария Столетника, — а в самом факте группового, почти подневольного секса. Своего рода имитации изнасилования, которому Роза подвергается добровольно. У нее культ самораспятия. Мазохизм. Поэтому Роза любит иметь дело с крутыми, с бандитами.
— А как на это должен реагировать Белов? Терпеть?
— Если понимает, что такое поведение жены вызвано не ее блядской натурой, а нимфоманией, то скорее всего прощает. Простил же он ее в первый раз…
— Понятно. Спасибо, Маша. Сейчас я вызову людей, они отведут тебя в мой банкетный зал. Вскоре и я присоединюсь к тебе. А пока мне надо закончить дела.
Столетник нажал кнопку. Тотчас явились шестерки.
— Проводите гостью в банкетный зал! — распорядился Федор. — Обращаться почтительно! На кухне прикажите: чтобы все было по высшему классу!
— Я не одета для банкета… — кокетливо смутилась Мария.
— Та-ак. Хорошо. Отвезите даму домой! — велел Столетник шестеркам. — Подождите, пока она переоденется, и привезите обратно. Я буду ждать, Маша.
— Я не задержусь, Федор! — очаровательно улыбнулась Лизунова.
Проводив гостью, Столетник вызвал Ивана.
— Итак, Ваня, ты оказался прав. Делла и Роза — скорее всего одно лицо. Значит, что мы имеем? Как Север, так и его жена способны становиться неузнаваемыми. Но Мила имеет один страшный порок — она вынуждена время от времени заниматься групповым сексом, причем с нашим контингентом — беспредельщиками, бандитами, блатными. Такова сущность ее болезни. По этому пороку мы и будем вычислять Беловых. Нужно объявить всему блатному миру: если где-то появляется девка, ведущая себя так, как я только что сказал, значит, сопровождающий ее мужик вероятнее всего Белов, которого вор в законе Столетник приговорил к смерти. Все блатные должны знать мои слова, Ваня! Позаботься.
— Как-то очень сложно, шеф;.. А не проще ли вычислить Чекановых? Они-то не умеют менять внешность.
— Нам нужен Белов. Нодар требует найти Белова, а не Чекана! — повысил голос Столетник. — Да, я уверен: Север и Чекан грабили американцев имеете. Но также уверен: после ограбления они расстались. Поделили деньги, разошлись в разные стороны и ничего не знают друг о друге — так безопаснее. Сменили документы, может быть, сменили лица — сделать сейчас пластическую операцию не проблема при их капиталах. Единственное, чего Север не может сменить, — это свою жену. Так что искать надо проститутку-нимфоманку, и наверняка где-нибудь поблизости обнаружится Белов. А Чекановы — Бог с ними, пусть живут. Буду я еще тратить на них время, деньги и силы! Нам нужен Север! — повторил Столетник.
Как известно, Федор ошибался: друзья не расстались. Но Столетник был все же не Бог, а только вор в законе.
85
После истребления бригады Кадырова фирма «Шаман» стала самой знаменитой в городе. Ее популярность возросла многократно: было известно — банду наркодельцов уничтожили из-за того, что те обидели девочек этой фирмы, и такое обстоятельство окружало беловских проституток романтическим ореолом. Теперь вызов девочки «от Шамана» казался сродни жутковатому, опасному приключению, при полной, впрочем, безопасности клиента. Примитивные натуры «новых русских» жаждали острых ощущений с условием гарантированного отсутствия риска. За это нувориши готовы были платить любые деньги. Шлюхи Севера шли нарасхват.
Милиция, покрутившаяся вокруг фирмы после убийства кадыровцев, вскоре отстала. Явного криминала обнаружить не удалось, доказать, что сотрудницы фирмы занимаются проституцией, было трудно. Ну скрашивают девки вечера богатым мужикам, развлекают, а вступают ли в интимные связи… Кто признается? Да даже если поймать с поличным — кто засвидетельствует факт оплаты именно сексуальных услуг? Сошлись по внезапно вспыхнувшей страсти — и все. А деньги — деньги берутся за другое. За организацию досуга. Девочки прекрасно готовят, танцуют, поют, знают массу анекдотов, умеют поддерживать интересную застольную беседу. Короче, незаменимы в мужской компании. А уж для одинокого мужчины встреча с такой женщиной — просто находка. Вы считаете, стоит дороговато? Так ведь никто не заставляет… Не хотите — не приглашайте.
Конечно, сработали и взятки, щедро розданные Беловым ментам, и влияние блатного авторитета Сыча. Дело кончилось тем, что милиция потеряла интерес к фирме «Шаман». А для руоповцев ликвидация банды Кадырова стала скорее приятной неожиданностью. Они тоже не сильно стремились найти убийц.
Теперь Север мог спать относительно спокойно: безопасность нимфоманских оргий Милы была обеспечена. Да, Астру заказывали самые отпетые бандиты города, но, помня судьбу злосчастного Кадыра и предупреждения Сыча, за определенные рамки не выходили. Впрочем, внакладе не оставались ни они, ни Мила.