Нимфоманка
Шрифт:
— Нацепите им на руки и на ноги, — распорядился он. — Так надежнее, А то ремни какие-то, веревки… Белов — он все же Белов.
— Есть, шеф! — хором воскликнули парни и со злыми прибаутками принялись за дело.
— Да не Белов я! — Север демонстрировал отчаяние.
— Ага! — усмехнулся Демид. — Ты не Белов, ты хуже. Твоя настоящая фамилия Зубцов. Легендарная фамилия! Ну, что скажешь?
— Ерунда какая-то… — Север отвернулся, изображая недоумение.
Проследив за выполнением своего приказа, Демид велел шестеркам:
— Ступайте вниз. Пусть в банкетном зале накроют праздничный стол. Гулять будем. Самого Белова взяли!
Парни вышли.
— Вот так-то, Ника! — Демид радостно прошелся по комнате. — Теперь у нас с тобой огромное будущее! Опять вернемся в Москву, я стану человеком из свиты Столетника, ты будешь продолжать заниматься своим искусством, но уже для себя, а не ради заработка… Довольна?
— Довольна, — произнесла девушка. — Только, Стас… Не рано ли ты затеял праздновать победу? Вдруг это все же не Белов?
— Да Белов, точно! — отмахнулся Демид.
— Ошибаешься, командир! — вновь подал голос Север.
— А ты молчи, козел! — рявкнул Демид. — Пошли, Ника, к себе. Оттянемся перед застольем…
Север и Мила остались одни.
— Похоже, мы погибнем, девочка, — сказал Белов печально. — Рвать металл я, к сожалению, не умею.
— Прости меня, Север, — шепнула Мила. — Я во всем виновата. Но знай: несмотря ни на что, ни на какие мои залеты и загулы, несмотря на всю эту мерзость, любила я всегда только тебя одного. Знаю, трудно поверить в это, но ты верь, пожалуйста, верь! Мне ни к чему врать перед смертью.
— Я верю, девочка, верю, — успокоил Север. — Просто мне было очень больно. Я буквально с ума сходил от боли. Я ведь очень ревнивый в душе. Собственник.
— Прости… Прости меня, прости нимфоманку окаянную! Ты до конца оставался благородным рыцарем, что бы там ни говорила Лидка!
— А что она говорила? — насторожился Север.
— Ну, говорила же она тебе: мол, зверем ты стал, Белов! Говорила, правда же? Когда ты убеждал их оставить нас? Уехать в Москву?
— Откуда ты знаешь?
— А я подслушивала. Вышла на балкон нашей квартиры, а окно в комнате, где вы сидели, было открыто?.. Вот и слышала. У меня слух хороший.
— А зачем подслушивала?
— Я чувствовала — Лидка последнее время сильно переменилась ко мне. Хотелось узнать, почему… Впрочем, ясно было почему. Хотелось узнать, до какой степени.
— Узнала?
— Да. И знаешь, она права, во всем права. Ну, в отношении меня… Только я все равно люблю ее. Она золотой человек. Повезло Витьке. А вот тебе не повезло…
— Брось! Знаешь… — Миле показалось, что Север задыхается. — Знаешь… Я был счастлив! — отчаянно воскликнул он наконец. — С тобой счастлив! И никого другого не хотел!
— Север… Если бы я могла отдать свою жизнь, чтобы сохранить твою, я бы сделала это не задумываясь, в любой момент!
— Знаю. Знаю, маленькая.
— И только болезнь, моя проклятая болезнь!.. Ее я победить не смогла. А ты… Не ты стал зверем! Это они все! Все, кто вокруг, кого ты убивал! Это они — зверье! Хуже зверья! Это они виноваты во всем, что происходило с нами! Ненавижу их!
— Почему же ты стремилась иметь дело именно с такими?
— Не знаю, милый… Правда, не знаю. Не в моей этой власти.
— Ладно, оставим. Вот что я скажу, Милка. Бог нам с тобой судья. Только Бог. Больше никто.
— Только Бог… — повторила Мила.
Они долго еще разговаривали, вспоминая свою жизнь — но, конечно, не кровавые приключения и не дикий секс, а те дни и часы, которые провели вместе. Беловы словно прощались.
Внезапно запертая дверь скрипнула. Кто-то отомкнул замок и скользнул внутрь. Загорелся свет — неяркий ночник. Он осветил гибкую девичью фигуру. Вошедшая приблизилась к пленникам.
— Здравствуй, Север! Или ты… не Север?
— Здравствуй, Ника! — оскалился Белов. — Что, пожалеть пришла бедненьких жертвенных барашков? Не трудись. Мы славно пожили, славно постреляли всякой сволочи вроде твоего Демида! Так что не трудись.
— Ты… Ты не узнал меня, Север?
— Узнал, девочка, узнал. Ты сделала хорошую карьеру — из банальной проститутки превратилась в фаворитку блатного лидера. Не самого крупного, конечно, но все же… Молодец, Ника! — Север с особым смыслом подчеркнул ее имя.
— Да не зови меня Никой! — раздраженно скривилась девушка. — Вера я. Нику Стас придумал. Сказал: Вера — это как Вероника, значит, будешь Никой. Красиво, по-западному… и нет вопросов.
— Чего ты явилась? Уходи. Меня не интересуют твои сложные взаимоотношения с любовником. Оставь нас. Дай людям хоть проститься спокойно.
— Злым ты стал, Север. Тогда ты таким не был… — Вера грустно улыбнулась уголками губ.
— А ты как была проституткой, так ею и осталась. Только продаешься теперь по-крупному.
— Что ты знаешь обо мне?! Как смеешь осуждать?! — вспыхнула девушка.
— И знать ничего не хочу. Мне достаточно того, что я вижу.
— А может, я люблю Стаса?
— Любишь? Человека, который убивает ради денег? Ну-ну, люби…
— А ты не убиваешь ради денег?!
— Я убиваю, защищаясь! Или защищая! Нас травят, как волков, нам деваться некуда!.. А ты?! Раньше ты хоть честно торговала телом. Пусть это грязно, но по крайней мере откровенно. А теперь предпочитаешь сладко жрать на деньги, добытые твоим хахалем за счет крови сотен невинных и нищеты миллионов соплеменников!