Нина
Шрифт:
– Ничем не могу помочь, - ответила Нина.
– Здесь нет никакого…
Она осеклась на полуслове, вспомнив, что в её постели сейчас нежится человек, которого зовут Михаил. Этой ночью она не спросила о его отчестве, как не спрашивала вообще ни о чём.
Почему бы ему не оказаться Михаилом Анатольевичем?
– Простите, - сказала она.
– А кто его спрашивает?
– Изольда Артуровна. Я его секретарь.
– Боюсь, что он не может сейчас подойти, - понизив голос, сказала Нина.
– Не понимаю, вы боитесь или он не может?
– с едкой иронией спросила секретарша.
– В таком случае передайте Михаилу Анатольевичу, что члены правления банка прибудут, как он и назначил, к девяти часам. Машина за ним уже выходит.
Нина заглянула в спальню и увидела, что Михаил сидит в постели. Он улыбался, глядя на неё.
– Тебе звонила женщина с оперным именем. Я не запомнила, извини. Что-то из Вагнера, что ли.
– Изольда, - рассмеялся он.
– Что говорит?
– Правление банка прибудет к девяти. И машина выходит за тобой.
– Что у тебя на щеке?
– спросил он, показывая пальцем.
– Дай я вытру.
Она доверчиво наклонилась к нему, а он притянул её к себе и принялся целовать. Так они и целовались в постели, пока снова не зазвонил телефон. Нина попыталась взять трубку, но Михаил всё не отпускал её
И тут рядом с ними прозвучал голосок Петьки:
– Слушаю вас, Силаков.
Нина, ахнув, вскочила с постели и, поправляя халат, выскочила на кухню. А сонный Петька тут же забрался на её место в постель и, устроившись рядом с Михаилом, передал тому трубку:
– Тебя.
Михаил подмигнул Петьке и ответил в телефон:
– Слушаю, Колесник. А, Вова… да-да, голубчик, выезжай. Ну, куда-куда… - закрыв трубку рукой, он спросил у Петьки.
– Слушай, мы сейчас где? Территориально.
– Как где? Дома.
– А-а, ну да, действительно. Домой выезжай, голубчик. Да нет, не на Сокол. Спроси у Воронина, он в курсе.
Прислушиваясь к его голосу, Нина расставляла посуду на столе. Она отгоняла тревожные мысли, стараясь сосредоточиться на обычных домашних хлопотах. Ей было хорошо и стыдно оттого, что так хорошо. Возможно, Михаил женат. Возможно, они больше никогда не увидятся. Возможно, она будет страдать без него. Всё возможно, но сейчас ей хорошо. А воспоминания о прошедшей ночи кружили ей голову, как шампанское…
Умытые и причёсанные, Михаил и Петька встали в дверном проёме.
– Разрешите приступить к приёму пищи?
– Вольно, - смеясь, скомандовала Нина.
– Приступайте.
– Когда ты успела всё вычистить и нагладить?
– спросил Михаил, садясь к столу.
– Может быть, у тебя есть знакомые ночные гномики, которые всё делают, пока хозяйка спит?
– Нет, - сказал Петька.
– Мама сама всё делает.
Нине было приятно смотреть, как дружно они уплетают салат и омлет.
– Мама всегда на завтрак готовит салат, - приговаривал Петька, не сводя глаз с Михаила.
– От свежих овощей человек становится сильным. И быстро растёт.
– Давай, брат, нажмём на овощи. Я тоже хочу вырасти.
Петька оглядел его придирчивым взглядом и сказал:
– Ты и так длинный. Хватит уже.
– Петя, не приставай с разговорами, - приказала Нина.
– Ешь быстрее, а то мне уже пора на работу.
Михаил глянул на часы:
– Не волнуйся. Я вас отвезу. Петь, посмотри в окно, стоит машина у песочницы? Такая чёрная и квадратная.
Петька выскочил из-за стола и вскарабкался на подоконник:
– Стоит! Чёрный джипяра! То есть, мама, я хотел сказать, джип. Дядя Миша, это твой «Гелендваген»?
– Молодец, разбираешься. Нет, это не мой, это с работы.
– А кем ты работаешь?
– Финансистом работаю.
– Тогда я тоже буду фи-на-насистом, когда вырасту. Мам, поехали скорее!
Михаил, вставая из-за стола, поцеловал Нину в щёчку:
– Спасибо, всё было очень вкусно. Какие планы на вечер, душа моя?
– Никаких.
– А на жизнь?
– Тем более.
– Отлично. Значит, ближе к вечеру обсудим ряд предложений. Есть у меня несколько интересных идей.
– Ещё что-нибудь угнать собираешься? Троллейбус?
– Нет. Не троллейбус. Проект касается молодой женщины с очень умным ребёнком. Но поговорим об этом позже. Вечером.
Нина так давно не ездила в хороших автомобилях, что, оказавшись в салоне «Гелендвагена», даже растерялась. Внутри стоял чудесный запах кожи, которой тут было обтянуто всё, что только можно, включая потолок. Все рукоятки, кнопки и рычажки были отделаны деревом. А больше всего поразило Нину то, что сзади, вместо обычного дивана для пассажиров, в этой машине стояли два отдельных кресла. Петька чуть не утонул в глубокой скрипучей коже, но самостоятельно пристегнулся, а Михаил показал ему, какие кнопки нажимать, чтобы кресло приняло удобное положение. Естественно, всю дорогу до детского сада Петька только тем и занимался, что регулировал своё сиденье.
Впереди «Гелендвагена» всё время держался чёрный «Вольво». Он первым остановился у ворот детского сада, и из машины вышли двое крепких бритоголовых парней.
– Узнаёшь?
– Михаил повернулся к Нине со своего «командирского» кресла.
– Эти орлы вчера заставили нас побегать.
– Им надо поработать над имиджем, - смутившись, ответила Нина.
– Слышу речь профессионала, - одобрительно улыбнулся Михаил.
– Петька, готов? На выход!
– Первый, пошёл!
– сам себе скомандовал Петька и выпрыгнул из машины.
Нина смотрела через опущенное стекло, как он вприпрыжку бежит между клумбами, догоняя толстяка Филиппа. Вот они пошли в обнимку, голова к голове, о чем-то сговариваясь. А на крыльце детсада застыла заведующая, переводя изумлённый взгляд то на Петьку, то на пару чёрных машин у ворот.
– Morning!
– звонким дуэтом приветствовали её мальчишки.
Петька остановился на крыльце, и, обернувшись к машинам, прокричал:
– Мамочка, любимая, до вечера!
Нина помахала ему из окна машины, и заведующая тоже приветливо заулыбалась ей и даже присела перед мальчишками, приглаживая их чубчики, а потом - ого, какая забота!
– взяла за ручки и лично повела в группу. И Нине стало понятно, что вчерашняя драка забыта, инцидент исчерпан, и сын рыбной торговки снова стал чудесным ребёнком.