Нить судьбы
Шрифт:
Медведев молчал, нахмурившись и сосредоточенно размышляя.
Алеша ничего не знал о еретиках, которых разыскивал Иосиф, о тайной вере и обо всем том, о чем сообщил Медведеву Ерема Селиванов.
Медведев отдавал себе отчет, что благодаря случайно намокшей цыганской юбке в его руках оказался, быть может, единственный документ, с тайнописью тех самых людей, которых так много лет безуспешно ищет Иосиф. Если это так и тайнопись действительно имеет отношение к еретикам, то…
Об этом надо будет, как следует, подумать на досуге. Сейчас гораздо важнее другое.
— Выходит, они почти готовы двинуться на Антипа?
— Да, — подтвердил Алеша, — по словам Вишни Антип собирается покинуть лагерь с началом нового года — первого сентября. Именно в этот день они планируют на него внезапно напасть. Благодаря тому, что Вишня хорошо знает, где расположены гнезда «кукушек», они их быстро снимут и подберутся к лагерю незамеченными. Антип и его люди к тому времени будут готовиться покинуть лагерь, переодевшись, и поэтому никакой охраны, вероятно, не будет. Вооруженный до зубов отряд Бельского под командованием Степана и Четвертинского застанут их врасплох, — Алеша поднял глаза, наполненные тревогой, и спросил: — Василий Иванович, мы же не дадим этому случиться, мы ведь предупредим Антипа?
— Да, конечно, — сказал Медведев. — Обязательно. И я сделаю это сам. Я выеду завтра же на рассвете и через два дня буду на месте. План лагеря и как до него добраться ты мне нарисуешь.
— Вот он, — подал очередной лист бумаги Алеша, — здесь сельцо Кубличи, его жители поддерживают тесную связь с Антипом, а некоторые даже у него в отряде, а сам лагерь Антипа в глухом лесу в трех верстах от этих Кубличей. Вот здесь идет тропинка от деревни до лагеря.
Медведев рассмотрел план.
— Отлично! Я успею предупредить Антипа за неделю до их нападения и пусть он решает сам: либо срочно уйти раньше, оставив противнику брошенный лагерь, либо, если Антип захочет, можно устроить им очень хорошую ловушку… Леший меня раздери, не будь я на службе у великой литовской княгини, я сам охотно помог бы Антипу разделаться с этими бандитами…
… Ранним утром, простившись с Анницей и детьми, Василий выехал из города, намереваясь предупредить Антипа о грозящей опасности, а затем прямо оттуда двинуться домой — в Медведевку…
Медведев решил поступить с Алешей и Верой так же, как поступила с ним Великая княгиня — он предоставил им отпуск на месяц. Анница пошла еще дальше и пригласила супругов Кудриных вместе с тремя их детьми — 12-летним Ванюшей и 9-летними близнецами–девочками Катей и Машей поехать вместе с ней и ее детьми в Краков и Варшаву.
Василий обрадовался этому решению — под присмотром Алеши и Веры Анница и дети были в большей безопасности, однако ему пришлось потратиться и нанять две большие повозки для этого путешествия.
Золотые, полученные от Великой княгини Олены, он передал жене на дорогу и покупки за рубежом.
Заглянув к Аннице, чтобы проститься перед ее отъездом, Варежка застала там всех в суете и беготне.
Двери и окна, как хозяйского дома, так и домика Кудриных, стоящего во дворе, были распахнуты, Алеша и Вера сновали туда сюда — вынося и упаковывая вещи, восемь детей — пятеро медведевских и трое кудринских помогали и мешали одновременно — одним словом сборы в завтрашнюю дорогу шли полным ходом.
Варежка почувствовала себя лишней, посидела немного, да и попрощалась, расцеловав Анницу и детей. Чуть дальше у ворот она тепло простилась с Алешей и Верой — с ними неразрывно были связаны ее далекие детские воспоминания. Давным–давно где–то там, в Татьем лесу они так часто играли вместе и устраивали смешные представления, на которых Алеша, как настоящий скоморох, мастерски представлял и Антипа и Софрона Кривого, и даже маленького карлика в рясе Илейку…
Варежка вышла за ворота и уже направилась к своему экипажу, как вдруг вспомнила, что, прощаясь с Алешей и Верой, оставила на подоконнике их дома золотую сережку.
Сережка оторвалась, когда она прощалась с Анницей, и Варежка держала ее в руке, а троекратно целуясь на прощание с Верой и Алешей возле их дома, машинально положила эту сережку на подоконник, а потом забыла взять.
Сережки подарил ей Андрей, и Варежка решила вернуться.
Дежурный стражник у ворот, разумеется, свободно пропустил Варежку, обратно, хорошо ее зная, и она быстро направилась к окну домика Алеши и Веры. В комнате должно быть горели несколько свеч, и распахнутое окно ярко светилось в густых вечерних сумерках.
Подоконник был высоко — на уровне глаз Варежки и она сразу увидела лежащую на нем и сверкающую от света из комнаты сережку.
Она взяла ее и собралась двинуться обратно к воротам, но тут отчетливо услышала голоса Веры и Алеши, а то, что они говорили, буквально пригвоздило Варежку к земле.
— Ты подробно рассказал Василию Ивановичу, как найти Антипа? — спрашивала Вера.
— Конечно, — отвечал Алеша. — Я нарисовал ему план со слов этого Вишни. Да там несложно — сельцо Кубличи, и за большим дубом на опушке тропинка в лес — прямо в лагерь Антипа. Ну, там конечно, как обычно, «кукушка» караулит, чтоб никто посторонний не прошел…
— Ой, я так беспокоюсь, чтоб Василий Иванович успел…
— Да отчего ж ему не успеть–то? — успокаивал жену Алеша. — Он за два дня туда доедет и предупредит Антипа! И у них еще неделя в запасе остается! Старый князь Четвертинский и Вишня в один голос говорили, что напасть на Антипа планируют 1 сентября.
Варежка стояла под окном потрясенная, не в силах пошевелиться.
Что это!? Батюшке грозит опасность, Четвертинский собирается на него напасть! Медведев поехал его предупредить…. А мне ничего не сказали??!! Никто!! Ни он сам, ни Анница, ни эти — «друзья детства»… Почему? Как они могли?!
— Ну, мало ли что, — продолжала беспокоиться Вера. — А вдруг с ним в дороге что случится и он задержится на неделю — что тогда?
— Да ты что такое говоришь, Вера? — изумился Алеша. — Видно ты и вправду, переутомилась. Если Медведев что–то решил сделать — он это сделает и ничего ему не помешает! Разве хоть раз было иначе?
— Ну да, это так, — сказала Вера, — только у меня все равно как–то тревожно на сердце. Не знаю, почему…
Дальше Варежка не стала слушать.
Она стремглав выбежала за ворота вскочила в свой летний экипаж и велела кучеру мчать домой изо всех сил.