Нити судьбы
Шрифт:
«Очень хочется взять и заплакать, – с тоской думала я. – От всего того, что свалилось на меня за эти несколько дней в «Шисуне»; от всего того, что я узнала. Даже не заплакать, а разреветься хочется. После того, что мне рассказал Лекс… почему-то я чувствую себя так гадко, как будто в грязи искупалась. Как будто я похищала этих людей, а не мой отец. К Винсенту, что ли, сходить? Нет, не вариант. Расплачусь перед ним и объясняй ему потом, что случилось. Я же не могу ни о чём ему рассказать – ни об отце, ни о матери, ни даже о Лексе (хотя, в этом случае не «даже», а «тем
Я встала со скамейки и пошла в комнату. Моего кукловода в комнате не оказалось. Также не было ни Дорея, ни Блэка. И в этот момент я почувствовала себя очень одинокой и несчастной. И я просто упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и разревелась.
«Меня хочет убить, можно сказать, далеко не чужой для меня человек. Мой отец похищал людей и позволял ставить над ними эксперименты (хотя, скорее всего, не позволял, а приказывал). Моя мать умерла задолго до того, как я это узнала. Есть от чего впасть в депрессию».
Я даже не услышала, как дверь комнаты отворилась, и зашёл Кай.
Глава 22.
Глава 22
– Ты из-за своего отца так расстроилась? – услышала я голос своего кукловода.
– Кай? – подняла я на него свои красные от слёз глаза. – Что ты здесь делаешь?
– Дурацкий вопрос, если учесть, что я здесь живу, – усмехнулся Кай.
– Да, ты прав – дурацкий вопрос, – ответила я, торопливо вытирая слёзы (ещё не хватало, чтобы меня кто-то плачущей видел). – Я не расстроилась, мне просто что-то в глаз попало.
– В глаз что-то попало? Котёнок, вот объясни мне, в чём смысл пытаться врать тому, кто чувствует все твои эмоции?
– Наверное, никакого. А тебе обязательно проверять, что я чувствую в данный момент?
– Проверять? – переспросил Кай. – Нет, я ничего не проверял. Я просто не могу не чувствовать то, что чувствуешь ты. Это всё равно, что дышать.
– Да? А почему у меня не так? Я могу только сказать, когда ты сильно злишься и всё.
– Это из-за твоей способности. Но в нашем случае она действует в обратную сторону. То есть, я могу чувствовать твои эмоции, а мои твоя блокировка сама же от тебя закрывает. Так что, ты сама себе не позволяешь проникать в моё сознание. Ты делаешь это неосознанно.
– Ещё бы – неосознанно, – буркнула я. – Если бы осознанно, то хрен бы ты в моих эмоциях копался. Для справки – это можно как-то изменить? Только не думай, что я хочу чувствовать тебя. Я спрашиваю просто ради интереса.
По правде сказать, я всего лишь хотела отвлечься. Отвлечься от грустных мыслей, чтобы не выглядеть слабой перед Макфеем. Я ведь всегда строила перед ним сильную и независимую личность, которая может прогнуться только перед независимыми от меня обстоятельствами (как было тогда, когда я просила Кая отпустить меня с Лексом, чтобы никто не погиб или тогда, когда я спасала Винсента).
– Всё просто, – тем временем заговорил парень. – Ты легко «построила стену» между собой и мной, но ты так же легко можешь её «сломать». Перестань пытаться скрыть от меня свои эмоции – это, всё равно, бесполезно. Хуже ты делаешь только себе, но никак не мне.
«А может, действительно, плюнуть на всё и позволить себе побыть слабой девушкой? Устала я за последние пять лет быть сильной. Устала все свои проблемы решать сама. Могу я хоть раз в жизни скинуть свои дела на кого-нибудь ещё? Разве за пять лет, что я делала всё сама, я это не заслужила?»
– Ты хочешь, чтобы я сказала вслух, что я чувствую на самом деле? – горько усмехнулась я, садясь на кровати. – Ладно, скажу. Мне страшно, Кай. Понимаешь, я… Я боюсь этого монстра! Я боюсь, что он придёт ко мне ночью и убьёт! Да, на самом деле, я ужасная трусиха. Я… я вовсе не такая сильная, какой хочу казаться. Меня пугает то, что я ничего не знаю о сложившейся ситуации; не знаю, действительно ли, это мой отец подослал эту тварь; не знаю, что известно Дорею и кто просил его присматривать за мной. Я ничего не знаю! А неизвестность пугает больше всего! Всё, что я смогла выяснить, так это возможную причину того, почему отец решил от меня избавиться.
– У кого это ты успела это выяснить?
– У Лекса Мейснера – я к нему ходила, – ответила я. – Он мне сказал, что Деланье замешан в экспериментах над людьми и что моя мать, оказывается, умерла за два года, как я это узнала. Смешно, не правда ли? Я не знала о смерти единственного близкого человека! С кем я тогда общалась те два года, которые я её «помню»? С призраком? С иллюзией? Да какая, в общем-то, разница. Главное то, что в то время моей матери уже не было в живых. Теперь я точно уверена, что какой-то ублюдок перевернул мою память с ног на голову. Это… это жутко! Я помню то, чего никогда не было. Я не знаю, было ли, вообще, что-то правдой в те два года! Господи, лучше бы я никогда не попадала в «Шисуну» и никогда бы этого не знала! Жила бы себе тихо-мирно обычной жизнью… А теперь что? Теперь за мной охотится какая-то тварь, и я не знаю – буду ли я жива завтра или нет. Ну, вот почему всегда так – не хочу плакать, а слёзы сами… – сказала я уже с какой-то злостью, размазывая слёзы по лицу.
Кай ничего не ответил – просто сел рядом, прижал к себе. Я сначала стала сопротивляться, но, почему-то, передумала. Правда, успокоения мне это тоже не принесло – в его руках я разревелась ещё больше! Чёрт, как же стыдно теперь это вспоминать. А ещё я тогда почувствовала грусть. Но не свою. Мои чувства в тот момент можно было охарактеризовать, наверное, как нервный срыв, но никак не грусть.
«Это – чувства Кая? – подумала я тогда. – Но почему он грустит? Из-за меня? Быть такого не может, чтобы Макфея что-то волновало! Блин, но я, конечно, «молодец». Нашла, перед кем откровенничать – перед Кайомой!»
Самое странное, что в тот момент я даже не вспомнила о Винсенте. Может, не так уж сильно я была в него влюблена, как мне казалось, раз я не вспомнила о нём тогда, когда мне было плохо.
Успокоившись, где-то минут через десять, я сказала:
– Всё, Кай – я успокоилась. Можешь меня отпустить.
Парень отпустил меня, а затем спросил:
– А что за медальон на твоей шее?
– А, этот? Я о нём уже и забыть успела. Это – презент от нашего знакомого киллера. Зачем-то попросил меня надеть его. Без этого отказывался мне рассказывать то, что ему известно. Кстати, думаю, что теперь его можно снять, – решила я и дотронулась до дракона.