Нити судеб
Шрифт:
— Я люблю тебя, Валерий. Не забывай меня, воспитай из нашего сына полководца, — еле слышно прошептала Алкмена и постаралась улыбнуться мужу.
Он пытался ответить, но не смог, его душили слёзы.
— Не оставляй меня, Алкмена! — произнёс он, наконец, крепче прижимая её к себе.
— Я боюсь, Валерий. Не хочу умирать, но я видела Афину. Она сказала, что наш сын станет великим.
— Любимая, я не смогу жить без тебя… Не покидай меня.
— Ты нужен нашей дочери, сыну, — практически неслышно
— Нет! Алкмена! Не умирай! — закричал македонец, освобождая своё горе, но девушка его уже не слышала.
Она умерла с лёгкой, еле заметной, улыбкой на устах. А два великих полководца и сильных воина склонились перед ней, оплакивая жену и сестру.
Спустя три дня
Всё тело болело ужасно, как будто разрывалось на куски. И плюс к этому в голове была звенящая боль, которая оглушала.
— Госпожа? — услышала Лина знакомый голос через черноту, но не смогла вспомнить, кому он принадлежал.
Собрав всю силу воли в кулак, она открыла глаза, но кроме белой пелены ничего не увидела, и только какие-то неясные силуэты, отдающие резью в глазах.
Где я? Что произошло?
Мысли скакали от одной к другой, отдаваясь безумной головной болью, и понять что-либо не представлялось возможным.
— Кто здесь? — тихо спросила Лина и не узнала свой голос.
— Алей госпожа, — с готовностью ответил голос, и она посмотрела в сторону, откуда он исходил.
Белый туман начал неохотно рассеиваться и тёмный силуэт уже приобретал более определённые черты.
— Алей? — спросила Лина, и посмотрела на уже немолодого мужчину с длинной бородой, нехарактерной для греков, и вдруг всё вспомнила.
Лекарь, Алкмена, Аид, Кербер…
— Максимилиан! — закричала она, как не в себе, — где мой муж?
— Тихо, тихо, не волнуйтесь, — поспешил сказать лекарь. — Он скоро придёт, я за ним уже послал.
— Он жив? Мы в Греции? — испуганно спросила Лина, озираясь по сторонам и пытаясь понять где она находится. Но в голове был полный беспорядок, и голова отказывалась воспринимать реальность.
— Конечно! — почему-то возмутился лекарь. — Но вот… Алкмена… — начал он говорить неуверенно и отвёл взгляд в сторону.
— Она умерла? Да?
— Да, Максимилиан запретил мне помогать ей…
Лина закрыла лицо руками, сдерживая своё горе, которое рвало душу изнутри.
— Всё правильно Алей, — сказала она, поднимая глаза, и утешающе погладила по плечу расстроенного мужчину. — Это её судьба. Она должна была умереть, и не нам, простым смертным, решать, кому жить, а кому умереть.
— Надо же, какие мудрые слова, — послышался уже другой голос рядом. Лина повернула голову и увидела рядом с собой очень, очень недовольную Афину.
Только она могла одним лишь
— Алей, выйдите, пожалуйста, — попросила Лина, нервно сглотнув горький ком в горле, и через мгновение лекарь быстро скрылся за дверью.
— Афина, прости меня… — начала говорить она, но богиня не была настроена слушать извинения и девушка поспешила закрыть рот.
— Ты себе даже не представляешь, насколько ты провинилась, и чем мне пришлось пожертвовать, чтобы дать возможность Максимилиану всё вернуть, — произнесла она, и Лина опустила глаза.
Разумеется, она была виновата… и спорить с этим было глупо.
— Лина, это последний раз, когда я помогаю тебе, — уже другим голосом добавила Афина. Как будто отчитывала ребёнка. — Ты не должна забывать, что этот мир — бесценный подарок, который у тебя могут забрать, если ты не будешь ценить его.
— Я всё поняла, Афина, — тихо сказала она. — Этого больше не повториться. Я больше никогда не ослушаюсь тебя.
— Хорошо, — сказала она и исчезла, и в ту же секунду в комнату вбежал Максимилиан.
— Лина, наконец-то ты очнулась, — сказал он и в три больших шага приблизился к жене. — Милая, как ты себя чувствуешь?
— Нормально… А я долго была без сознания?
— Три дня. Я переживал за тебя, — тихо произнёс Максимилиан и коснулся бледной щеки, а Лина посмотрела на мужчину перед собой и видела в нём своего мужа, родного, любимого. Он помнил её, и это было счастьем.
— Деметрий…
— Всё хорошо, не переживай, — поспешил сказать он. — Лина, я знаю, что сейчас неподходящее время, ты только пришла в себя, но мне стоило больших трудов уговорить Валерия задержаться в Афинах и дождаться когда ты очнёшься.
— Как он? — спросила она совсем не то, что хотела.
— Он любил её, — грустно ответил он, смотря куда-то в сторону. — Это так странно… в том, другом мире, Алкмена ненавидела Валерия, и он отвечал ей взаимностью. Я тысячу раз пожалел о том браке. Из-за него отношения с Македонией испортились окончательно, а тут… Лина, ты даже не представляешь, насколько ужасен был тот мир, без тебя, — сказал Максимилиан и очень серьёзно посмотрел на неё. — Ты нужна не только мне, ты нужна Греции.
— Максим, когда ты так говоришь, мне становится как-то не по себе, — робко улыбнулась Лина. — Но я очень прошу тебя, давай не будем вспоминать ту, другую реальность… я видела её, видела тебя, Мильто…
— Милая не надо, — тут же сказал он, понимая о чём говорит жена.
— Помоги мне встать, — протянула она руку мужу, и попыталась подняться с кровати, но голова вдруг сильно закружилась и в глазах потемнело.
— Лина? — испуганно воскликнул полководец, хватая девушку в объятия. — Ложись обратно.