Нити судеб
Шрифт:
— Конечно малыш.
— И забери, пожалуйста, мои кинжалы, — кивнула Лина на одного из солдат за своей спиной. Максимилиан удивлённо поднял брови, но спрашивать ничего не стал и просто выполнил просьбу жены.
— Хорошие ножи, — сказал он, смотря на оружие, сделанное рукой Тирея.
— Да, наверно… — как-то странно потянула она. — Максимилиан, у тебя есть ещё дела сегодня?
— Да, я хотел встретиться с советником по торговле.
— Можно я с тобой пойду? — тихо спросила
— Я могу отменить её, — тут же сказал Максимилиан, глядя в перепуганные глаза жены, и она посмотрела на него с такой надеждой, что сердце защемило.
— Не надо… наверно… я подожду тебя в спальне.
— Пошли, с советником я могу и завтра встретиться. Ты желаешь лечь спать?
— Да, но сперва я хочу заняться со своим мужем любовью. Это возможно? — тихо прошептала она ему на ухо, обжигая своим дыханием, и у Максимилиана в глазах потемнело от желания. Ничего не говоря, он схватил её за руку и уже буквально через мгновение они были в спальне.
Максимилиан лежал на спине и наслаждался ласками жены. Солнце село уже давно и была глубокая ночь, но вопреки своим словам, Лина не спешила засыпать. Она нежно перебирала пальцами короткие чёрные волоски на груди мужа и тёрлась щекой о плечо, на котором лежала и тихо, едва касаясь губами, целовала его. А порой испуганно вжималась в него, но успокаивалась, едва слышала его голос.
Она боялась, очень, очень боялась, но чего, полководцу было не понятно.
— Что такое, милая? — тихо спросил он. — Ты не хочешь спать?
— Почему так тихо? — испуганно прошептала она в ответ.
— Ночь, вот и тихо… Тебе страшно?
— Я… я боюсь закрывать глаза. Мне кажется, что я возвращаюсь туда. В том лагере тоже было тихо.
— Хочешь, я позову музыканта? — улыбнулся Максимилиан, стараясь развеселить жену, но она не развеселилась, а вместо этого поднялась на кровати и очень внимательно посмотрела на мужа.
— Хочу. Талию, она хорошо играет на арфе, — сказала Лина и посмотрела на полководца глазами голодного щенка.
Конечно то, что она сама просила позвать наложницу мужа к ним в спальню, было странным, но спать в полной тишине было невыносимо страшно.
— Арфа? Милая, ты же ненавидишь арфу. Хорошо, сейчас я её позову, — добавил Максимилиан, видя, что Лина абсолютно серьёзна.
Он быстро сходил, отдал соответствующее распоряжение и вернулся в кровать к жене, которая тут же вцепилась в него мёртвой хваткой.
— Максим, а ты помнишь, как мы занимались любовью вместе с наложницами, когда мне было нельзя?
— Конечно, — усмехнулся он в ответ, не понимая, почему Лина вдруг вспомнила о
— А ты думал о том, чтобы… ещё раз…
— Думал, — ответил Максимилиан, — но я не хочу. А почему ты спрашиваешь? Тебе уже не достаточно меня?
— Конечно же нет! — тут же возмутилась она. — Просто я подумала, что ты же привык к разнообразию, и возможно я тебе уже надоела, ведь опыта у меня не так много…
— О боги, Лина, как это тебе в голову пришло? — закричал он, но замолчал, так как дверь в спальню открылась и на пороге появилась наложница, а вслед за ней двое служащих дворца с огромной арфой.
— Господин, — низко поклонилась она и тихо ойкнула, заметив в кровати Максимилиана Лину.
— Привет, — улыбнулась она смущённой девушке. — Талия, поиграй нам, пожалуйста. И если получится, не очень громко.
— Конечно, — низко поклонилась она, села за инструмент и через мгновение по комнате разлилась тихая мелодичная музыка.
Мягкий, чарующий звук арфы накатывал волнами, и через мгновение уже отступал, становясь больше похожим на нежное дуновение ветерка.
Лина не любила этот инструмент, так как он ассоциировался у неё с Мильто, которую она очень хорошо помнила лежащую перед Максимилианом в прозрачных одеждах. Под аккомпанемент арфы она рассказывала занятные истории об Олимпии. Но это было давно, и сейчас, когда эта предательница была мертва, а Лина стала женой греческого царя, этот прекрасный инструмент перестал волновать её, как раньше.
Лина лежала на плече мужа, а тихая мелодичная музыка убаюкивала.
— Максим? — тихо позвала она мужа.
— Что милая.
— Я так виновата перед тобой… Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
— Любимая, я тебя уже давно простил, — тихо ответил он, нежно целуя Лину в макушку. — Ты моё сокровище. Спи.
На следующий день
Максимилиан проснулся от того, что вдруг стало холодно. Он протянул руку, в надежде обнять жену, но её рядом почему-то не оказалось.
— Малыш? — тихо позвал он её и открыл глаза, почувствовав лёгкий комок страха, зародившейся в груди.
Лина стояла у дальнего стола, абсолютно обнажена, и смотрела на свои кинжалы, лежавшие перед ней. Её красивые волосы золотыми волнами спускались на спину, прикрывая глубокие шрамы от плети и когтей адского пса, а маленькие нежные ручки, которые были способны подарить неземное наслаждение, нервно сжимались.
— У меня проблемы… — очень тихо произнесла она.
— Что случилось?
Лина не стала ничего отвечать, а молча протянула руку и взяла кинжал, и он тут же звонко упал на пол. Максимилиан нахмурился.