Нити зла
Шрифт:
— Присоединишься к нам? — Ларания встала и протянула к Мосу руки. — Похоже, тебе тоже не помешает развеяться.
Он не обратил внимание на примирительный жест жены и зло уставился на нее.
— А я искал тебя, Ларания. Думал, что хотя бы у супруги найду утешение после тяжкого испытания, выпавшего на мою долю. А вместо этого ты здесь… мокрая насквозь… дурачишься под дождем?!
— Какое испытание? О чем ты? — В обеспокоенном голосе императрицы проскочила искорка гнева, зажженная тоном мужа. Эзель сел вопиюще близко к Рекаю.
— Не бери в голову, — огрызнулся император. —
— Нечего срываться на безответных подчиненных! — закричала императрица. Щеки ее вспыхнули. — Если сердишься на меня, так и скажи! А я, между прочим, не девочка на побегушках, чтобы сидеть в твоей спальне и ждать, пока тебе понадобится утешение! — Она ввернула это слово, чтобы досадить Мосу, выставить его зависимым и нелепым.
— О боги! — зарычал Мос. — Да неужели со всех сторон меня окружают враги? Кто мне скажет хоть одно доброе слово?
— Ах ты, бедненький! — саркастически ответила Ларания. — Это за добрым словом ты ввалился сюда, как банати? Его ты ждал, оскорбляя моего друга и унижая меня в глазах родного брата?
— Ну, тогда пошли со мной! — Мос схватил ее за запястье. — Поговорим с глазу на глаз!
Ларания отдернула руку.
— Эзель читал стихотворение. — Голос императрицы дрожал от напряжения. — И я его дослушаю.
Мос, трясущийся от гнева, воззрился на злополучного поэта. Рекай почти услышал, как сердце Эзеля провалилось в пятки. Благие намерения его сестры дали прямо противоположный результат. Ларания отказала Мосу, а повинен в этом оказался ее беззащитный друг. Весь гнев императора обратился на него.
— А что ты скажешь, если твой драгоценный поэт внезапно лишится покровителя?
— В таком случае ты внезапно лишишься жены! — выпалила Ларания.
— Ах, он столько для тебя значит? Этот недоделок?!
— Этот недоделок — гораздо больше мужчина, чем ты! Он, в отличие от тебя, умеет держать себя в руках! Императору это тоже не помешало бы!
Это было уже слишком. Мос замахнулся, чтобы ударить Ларанию.
Гнев женщины внезапно обратился ледяным спокойствием.
— Осмелишься? — Голос ее напомнил царапанье ногтей по ржавому металлу.
Перемена, произошедшая в жене, остановила Моса. Он никогда прежде не поднимал на нее руку, никогда настолько не выходил из себя. Трясясь от ярости, он заглянул ей в глаза и вдруг подумал, какой невозможно красивой она становится в пылу ссоры и как он ее любит и ненавидит одновременно. Император бросил последний злобный взгляд на Эзеля и ринулся вон из павильона.
Рекай выдохнул. Он и не заметил, что перестал дышать от волнения. Эзель выглядел ужасно. Ларания стояла с гордо поднятой головой, грудь ее вздымалась. Она одержала победу над мужем и была этим довольна.
Настроение, однако, уже не позволяло продолжить веселье. По негласному соглашению, все трое разбрелись по палатам. Позже Ларания столкнется с Мосом, они помирятся и пылко предадутся страсти, еще немного горячась от пережитой ссоры. Они не будут знать, равно как и сейчас не знают, что Какр наблюдает за ними через Узор.
Глава 10
Кайку, Саран и Тсата прибыли в Провал ранним утром. Путь из Ханзина дался нелегко. Тайными тропами, под покровом ночи они пробрались в Ксаранский Разлом. Им удалось проскользнуть в самое сердце земной трещины, не встретившись с враждебными духами, обитавшими там. Те, кто знал о миссии Кайку и догадывался, кто приехал вместе с ней, восприняли их возвращение с большим оживлением. К полудню представители высших эшелонов Красного ордена и Либера Драмах собрались, чтобы выслушать то, что скажет им шпион. Кайку тоже пригласили — по настоянию Сарана и Кайлин. Она испытала облегчение: было бы неоправданной жестокостью не пригласить того, кто пожертвовал на операцию два месяца жизни и едва не расстался при этом с той самой жизнью!
Собрание проходило на верхнем этаже полукруглого здания, негласного центра Либера Драмах. Дом стоял на одном из верхних ярусов Провала, его выгнутый фасад смотрел на город и долину внизу. На открытом верхнем этаже, между колоннами, поддерживающими плоскую крышу, тянулось кованое ограждение высотой по грудь. Весь этаж представлял собой одну комнату. Именно здесь проходили все собрания и редкие театральные представления и декламации. Тс, кто строил это здание, больше заботились о его функциональности, чем о красоте. На бежевых стенах висели дешевые гобелены, на полу лежали циновки из ивовых прутьев. В одном из углов стояло священное колесо, а кое-где тоненько позванивали музыкальные подвески, призванные отгонять злых духов. Этот предрассудок мог показаться нелепым где угодно, только не в Ксаранском Разломе.
Встреча проходила в неформальной обстановке, но даже элементарные правила вежливости требовали, чтобы подали закуски. На традиционных низких столах стояли маленькие тарелки и металлические чаши с вином и горячими напитками. Кайку сидела рядом с Кайлин и двумя другими сестрами Красного ордена, которых никогда прежде не встречала: состав его постоянно менялся, за исключением Кайлин. У нее была паранойя на тему того, чтобы точное число членов ордена не знал никто и что нужно рассеять сестер, дабы одна-единственная катастрофа не повлекла за собой гибель всех. Неподалеку сидели Заэлис и Джугай, его правая рука. Джугай перехватил взгляд Кайку и подбодрил ее улыбкой. Она вздрогнула, но улыбнулась в ответ. Тсата сидел отдельно, не за столом, а в дальнем углу комнаты.
Кайку задержала на нем взгляд. Она не понимала, что вообще здесь делает ткиурати. Почему сопровождает Сарана в такую даль? И что за отношения их связывают? Кайку уже почти перестала сердиться из-за того, что еще месяц назад Тсата бесцеремонно рисковал ее жизнью, использовав в качестве приманки, но ей так и не удалось ничего узнать о нем. Саран тоже отказывался о нем говорить, оправдываясь тем, что, если бы ткиурати хотел что-то рассказать ей о себе, он бы непременно это сделал. Кайку не понимала, на самом ли деле Саран уважает мнение и странные обычаи своего друга или же просто хочет ей досадить.