Нижние уровни Ада
Шрифт:
— Шестой, это Один Шесть. Мы прикрыли место крушения вертолета. Пилот отсутствует. Чарли Эхо погиб. На текущей момент нет активности. Район холодный.
— ОК, Один Шесть, найди место для выброски АМСВ. Они сейчас же отправятся в зону контакта.
Выполняя приказ Старика, я отправился осмотреть зону высадки, в которой приземлился Вудс, забирая Джонса. Все выглядело нормально. Не было никаких признаков врага, поэтому я попросил Паркера сбросить дым на поляну, отмечая зону высадки и начал облетать посадочную зону, чтобы посмотреть, не привлек ли дым внимание врага, который
Все еще ничего. Я начал думать, что те, кто сбил Джонса в спешке ушли. Район казался совершенно свободен от любых признаков вражеских войск.
Мое радио снова включилось, когда я увидел слики, несущие АМСВ над деревьями и начинающие заходить в зону высадки.
— ОК, Один Шесть — это был снова майор Мур — Это Шестой. Я иду на посадку, чтобы руководить спасательной операцией.
Ну, будь я проклят, сказал я себе, я подумал, что видел пять «Хьюи» вместо четырех, садящихся в эту зону высадки. Старик, должно быть, приказал своей машине управления и связи идти с четырьмя птичками АМСВ на посадочную площадку. Что, черт возьми, делает майор? Все это чтобы «руководить» тем, как будут забирать тело нашего погибшего?
АМСВ быстро покидали свои «Хьюи», когда по радио снова раздался голос майора Мура. Как бы между прочим, он сказал:
— Один Шесть, это Шестой. У меня тут движение и они повсюду вокруг нас.
Дежа вю! Я задумался. Они снова окружены и Старик — опять — внизу, в самой середине! Я не видел никого и ничего враждебного вокруг этого района и я ходил кругами над ним в течении последних десяти — пятнадцати минут.
Ну мы смотрели и высматривали. Мы стреляли из всех миниганов и ракетами. Стрелки аэромобильного взвода стреляли из своего оружия, как сумасшедшие. Но ничего. Мы так и не нашли ничего, что могло бы заставить майора Мура думать, что на него напали. И хвала Господу за это. Мы точно были уверены, что не нуждаемся в повторении недавней катастрофы аэромобильного стрелкового взвода с туннелями Лай Кхе.
К полудню этого дня АМСВ сделали на земле все, что смогли. Когда тело сержанта Поттера, наконец-то, извлекли из-под обломков, я на пару минут посадил свою птичку на поляне, чтобы АМСВ могли перенести часть снаряжения Джонса на мою машину для доставки на базу. Там был почерневший от огня нагрудник Джонса, его обугленный шлем и блокнот. По тому, насколько обгорели эти вещи, я не мог представить, как выглядел Джонс.
АМСВ сняли с птички поврежденный огнем миниган и утащили его обратно в зону высадки. Они погрузили его на борт одного из «Хьюи», чтобы отвезти обратно в Фу Лой, дабы он не попал в руки врагу.
Но обгоревший, искореженный корпус машины Один Восемь остался в джунглях. Не было никакой возможности из хаоса скрюченного и расплавленного мусора даже попытаться собрать что-то, что будет снова летать.
Когда я поднимался над джунглями, чтобы направиться домой, я в последний раз посмотрел на обломки вертолета Джонса. Был ли Джонс сбит огнем с земли, или что-то еще, например, удар о дерево, привело к крушению? Пока я пытался придумать объяснение, радио разрушило мои чары. Это был Боб Харрис и он разгадал тайну крушения Джонса.
—
Это все объясняло. Джонс попал под огонь противника с земли и был сбит в воздухе. Это исключало вероятность того, что он мог врезаться в дерево или попасть в «штопор Хьюза» (конструктивная особенность OH-6, которая могла сделать птичку неконтролируемой и вогнать на вращении в землю, при определенных условиях, когда правый замедляющий поворот выполнялся на низкой скорости).
Четыре Шесть продолжил:
— И мы выяснили, почему «Вьюн» Один Восемь сгорел. Когда он упал на землю, то ударился о пень, который врезался в правый борт сзади. Он пробил топливный бак, разорвал его и позволил горящему топливу стекать прямо по переборке и вниз на плечи и шею Один Восемь.
— Боже мой — поежился я — Так вот что случилось!
Это также объясняло, почему именно эти участки тела Джонса были так ужасно обожжены — его голова, шея и верхняя часть тела.
АМСВ едва успели вернуться на базу с места крушения, как ротная сирена снова взвыла.
Я вернулся в Фу Лой, опередив воздушно-стрелковый взвод, перекусил и устроился в оперативном бункере, чтобы следить за радиопереговорами. Когда я сам не летал, то часто сидел в оперативном бункере, слушая переговоры воздушной разведки. Сегодня днем у нас была пара команд на визуальной разведке в послеобеденное время в непосредственной близости от западной части Трапеции. Все еще был четверг, 11 сентября, хотя из-за утренней трагедии казалось, что этот день длится уже месяц.
Я только сделал первый глоток кофе, когда в эфире раздался голос одного из наших борттехников. Обычно борттехники не выходили на связь за пределами машины, но, видимо, Рыжий Хейс в волнении включил свой передатчик, а не только интерком, когда разговаривал со своим пилотом, Пони Один Шесть.
— Сэр! У меня динки подо мной. Они под нами! Затем раздался громкий доклад от М60 Хейса.
Сквозь грохот пулемета Хейса донесся голос Пони Один Шесть:
— Хорошо, я поворачиваю направо через три шестьдесят.
Только бы не опять, подумал я. Пони один шесть сделал то, что я считал тактической ошибкой для пилота-разведчика в бою. Разворачиваясь вправо на триста шестьдесят на своем OH-6, до того, как уйдешь с линии прямой видимости наземных сил противника, вы возвращаетесь на ту же дорожку, на которой враг вас уже поджидает. Я молча надеялся, что это не будет ему дорого стоить.
Затем Хейс снова заговорил со своим пилотом:
— Лейтенант — сказал он — У меня наготове красный дым, но вы слишком далеко от точки контакта. Повторите заход… повторите заход еще раз.
Даже несмотря на то, что пилоты-разведчики Темных Лошадок много раз говорили ему никогда — НИКОГДА — не возвращайся в точку контакта с врагом тем же путем, по предсказуемой схеме полета, Пони Один Шесть сразу же резко повернул направо на курс 360 градусов. Опять же, прямо над головой сторожащего его врага.