НЛО майора Казанцева
Шрифт:
Глава 22
Мне нравилось слоняться по длинным коридорам «Афанасия Никитина». Печатать тяжелый, щедро наполненный силой искусственной гравитации, шаг по пористому и упругому пластику пола. Вдыхать свежий воздух с ароматами цветов и фруктов – психологи считали, что такие запахи благоприятно действует на психику в дальних рейсах. Мне нравился царящий здесь простор и бытовая отлаженность. Такая вот красота, непривычная для звездоплавателя старой закалки.
Вспоминался полет на Плутон. В края, до того исследованные
Интересно, если наших завсегдатаев салона поместить туда, что с ними было бы? Экспедицию или пришлось бы возвращать, или выбрасывать пассажиров в открытый космос.
Коридорчик закончился входом в каюту капитана. Куда я был приглашен.
В моем присутствии Железняков обычно снимал маску невозмутимости и даже где-то становился похож на человека.
– Рад видеть, - сказал он.
Мы традиционно выпили по чашке его фирменного чаю, который он заваривал с применением какого-то волшебства, не иначе. Из обычных ингредиентов чай получался изумительным.
Он поставил на столик гобан – специальную доску для игры в Го, и выкинул первый камешек-фишку. К этой игре пристрастили капитана мы с Ламберто в ту самую, ставшую для меня переломной, экспедицию на Титан. Именно тогда Старьевщик приобрел уверенность в себе и понял настоящий вкус Поиска.
Мы мирно прихлебывали чай. А я смотрел на доску, где моя позиция неумолимо ухудшалась.
– Игра с тобой становится неспортивной, - поморщился я. – Мы с Ламберто выпустили джина из бутылки. Ты теперь обставляешь нас каждый раз.
– Ну, сперва вы с нашим итальянским другом обставляли меня. И ехидно радовались, - хмыкнул капитан.
– А помнишь, как я обыграл тебя в первый раз?
– Когда мы зависли над Титаном, - улыбнулся я.
В тот полет на Титан, двенадцать лет назад, Железняков был одним из самых молодых капитанов-межпланетников. А я числился дублером пилота и руководителем наземной экспедиции.
– Когда я у тебя выиграл в первый раз, мне хотелось тебя расцеловать, - улыбнулся Железняков.
– А через час мечтал тебя пристрелить.
Да, помню я его физиономию, когда я определил район высадки. Он был самый неблагоприятный на спутнике Сатурна.
– Ты решил заняться суицидом, - продолжил капитан.
– И при этом ничего не мог внятно объяснить. Если бы не категоричное указание с Земли, я бы просто отстранил тебя от обязанностей. Или вообще бы запер в антирадиационной спаскамере до конца экспедиции. Свободно прохаживающиеся психи на борту опасны.
– Но потом ты понял, - многозначительно проговорил я, выкладывая камешек.
– Потом я понял… - кивнул капитан.
Он не стал продолжать разговор. Даже в узком кругу мы предпочитали
– Гладко идем, - сменил я тему. – Штатно.
– Знаешь, больше всего люблю, когда все идет по рассчитанному и написанному, - капитан тоже выложил свою фишку на доску.
– Солидарен, - кивнул я. – Хотя тебе должны быть желаннее бой и пламя. Ты же мастер решения экстремальных ситуаций. Самый лучший мастер.
– И как мастер больше всего ненавижу эти ситуации, - возразил капитан.
– Самое большое мастерство, чтобы их не было. Надеюсь дотопать до Урана без сучка и задоринки.
– Твоими бы устами, да мед пить, - неожиданно для самого себя выдал я глухо.
В этот момент у меня появилась четкая уверенность, будто сверху снизошла, что без сучков никак не получится. А на сук ведь можно и напороться так, чтобы на нем повиснуть.
– Имеешь опасения? – внимательно посмотрел на меня капитан, имевший некоторые представления о моих интуитивных озарениях.
– Да так. Будто ветром подуло… Будь острожен, капитан…
После этой игры в Го какое-то тревожное состояние, овладевшее мной, все росло. Казалось, что-то надвигается – неотвратимо и достаточно быстро.
Хотя корабль жил своей обычной жизнью. Вон, в салоне, куда я зашел, бушевали привычные страсти.
Лорд опять сцепился намертво с Ваней, стойко отстаивающим идеалы коммунизма. Опять они трещали что-то за будущее, которого у западного мира нет.
В запале дискуссии второй пилот обернулся к негру Айко Тэю, который во все дискуссии только ласково улыбался, глядя умными глазками, и предпочитал не встревать.
– Вот вы, представитель угнетенных еще не так давно народов, – воскликнул Ваня.
– А что вы думаете о перспективах нашего полета?
В СОН, вторым директором которого являлся Тэй, большинство сотрудников называли «сонями». Вырвавшись из своих, часто не слишком развитых, стран на международную арену и тепло на ней пристроившись, они вели сонный образ жизни в Главной резиденции СОН в Сингапуре. Были еще «сомнамбулы» - такие лунатики, развивавшие бурную деятельность, не приходя в сознание. Они заваливали весь мир фантастическими инициативами, формировали какие-то комиссии. Когда все это заканчивалось провалом, не обращая внимания на неудачу, они измышляли что-то новое. А были «сновидцы» - мудрые, все понимающие, работавшие на своем посту тихо и незаметно в деле морального объединения человечества. Тэй был из последних, и я его искренне уважал.
Он почти всегда присутствовал на диспутах в салоне, но предпочитал больше кивать и соглашаться, в словесные баталии не лез. И всегда отвечал: «Будущее покажет». Вот и сейчас на вопрос второго пилота Тэй с вечной своей улыбкой негромко произнес:
– Будущее покажет.
– Это ваша вечная отговорка!
– вскипел лорд.
– И все же, как вы оцениваете ситуацию с Контактом?!
– Думаю, мы окончательно разломали тысячелетний уклад нашей цивилизации, - произнес Тэй.
– Возврата нет.