Но пасаран! Годы и люди
Шрифт:
Перешедшие фронт партизаны сообщили, что на вражеских аэродромах в городах Демьянске и Сольцы сконцентрированы крупные авиационные силы немцев. Наши самолеты в эти дни были сосредоточены на полевых аэродромах Северо-Западного фронта, стояли готовые к вылету, заправленные горючим и бомбами. Решение было принято немедленно. Самолеты поднялись в воздух.
Это был совершенно неожиданный для немцев удар. Наши самолеты появились над аэродромами противника так внезапно, что зенитные батареи не успели открыть огонь. На широком поле аэродрома несколькими рядами выстроились фашистские самолеты корпуса Рихтгоффена.
Первую серию тяжелых бомб сбросили бомбардировщики. Затем на бреющем пошли утюжить истребители. Десятки немецких самолетов запылали. Летчики заметались по аэродрому, забивались в щели, истребители косили их пулеметным огнем. Когда немецкие зенитные батареи попытались открыть огонь, они были тут же подавлены.
Буквально в считанные минуты были полностью уничтожены семьдесят четыре немецких бомбардировщика.
Без потерь вернулись наши летчики на аэродром. На Северо-Западном фронте было ликование. Ненависть к воздушным бандитам из корпуса Рихтгоффена настолько накалилась, что удар, нанесенный по их аэродромам, вызвал бурю энтузиазма. Радовался и я — наши летчики расплатились и по моему личному счету.
Мне захотелось увидеть летчиков-героев. Захотелось запечатлеть на пленке их боевую работу.
Вы умеете стрелять из пулемета?
Шел к концу третий месяц войны. Фронтовые операторы за это время уже стали военными людьми. Вдоволь натерпелись, привыкли смотреть смерти в глаза. Многие из нашего отряда фронтовых кинохроникеров сложили головы. Погиб жизнелюб, охотник, неразговорчивый Коля Самгин. Он был убит в первый месяц войны. Остался последний его снимок — в стальной каске, обросший щетиной, усталым взглядом смотрит на нас — живых. Паша Лампрехт, застенчивый, мечтательный, хрупкий, похожий на подростка. Товарищи видели, как его голова скрылась под балтийской волной. Всегда трудно примириться с гибелью товарища, но эти, первые потери, были особенно ощутимы, особенно тяжелы.
Кинооператора теперь можно было уже встретить во всех родах войск — на флоте, в танковых войсках, в пехоте. Воины Красной Армии привыкли в трудную минуту видеть рядом спокойного человека с киноаппаратом. В эти дни кинооператоры Марк Трояновский и Соломон Коган снимали героические будни обороны Одессы. Владик Микоша снимал в Севастополе, мы слышали, что он был контужен, но не прекращал съемки. Вместе с ним работали операторы Дима Рымарев, Кротик-Короткевич, Костя Ряшенцев. Перешел линию фронта старейший кинохроникер Сергей Гусев. Сейчас он снимает в партизанском отряде, в немецком тылу. На днях в «Правде» мы видели крупно напечатанный кадр из кинохроники, снятой оператором Николаем Вихиревым с борта боевого самолета, — бомбежка вражеских колонн. Он снимал на Южном фронте.
Материал со всех фронтов шел в Москву. Каждые три дня на экранах теперь появлялся «Кинорепортаж с фронтов Отечественной войны». Уже определяется система фронтовых групп кинохроники.
В те дни я много раздумывал о нашей фронтовой кинохронике. Какой должна она быть? Какое место она должна занимать в патриотической пропаганде, в деле организации, сплочения советского народа? Невольно вспоминались
Еще не скоро появятся на экранах художественные фильмы. Киностудии эвакуированы в Ташкент, Алма-Ату — когда они еще начнут выпуск фильмов? А мы, хроникеры, здесь, на линии огня, с камерой в руках. Очевидно, сейчас документалистам пора переходить от репортажей в киножурналах к короткометражным фильмам, к тематическим выпускам. Эта мысль как нельзя более совпадала с непокидающим меня желанием подняться в воздух на боевом самолете, желанием прославить наших летчиков, которые при пока еще существующем неравенстве сил вступают в единоборство с врагом, зачастую выходят победителями в воздухе.
Да, не просто репортаж. Уже задуман короткометражный звуковой фильм о бомбардировщиках. Звуковой в буквальном смысле слова — не озвученный, а именно звуковой. Я возьму в напарники звукооператора Халушакова. Последний звуковой репортаж мы вместе снимали в полярную ночь на 82-й параллели, в Гренландском море, в экспедиции по спасению дрейфовавшего два с половиной года ледокольного парохода «Георгий Седов». Мы взяли тогда в экспедицию звуковую камеру и не пожалели об этом. Очень выразительными эпизодами фильма «Седовцы» были те, где зритель в суровой обстановке полярной ночи мог слышать голоса спасенных страной героев-седовцев.
Итак, будем снимать киноочерк о боевых буднях авиационного полка.
Деревня Будово. Она расположена на шоссе Москва — Ленинград, между Валдаем и Вышним Волочком. А если от деревни Будово, обнаружив между домами почти незаметный поворот на проселочную дорогу, проехать километра три полями и рощами, то попадаешь на большое поле, окруженное лиственными лесами. Это поле и служило аэродромом полку пикирующих бомбардировщиков. Полк этот был мне дорог еще и тем, что его летчики недавно учинили разгром на вражеских аэродромах.
Радостное чувство испытал я, проезжая вдоль лесной опушки, глядя на стоящие в глубине, замаскированные березовыми ветвями двухмоторные бомбардировщики. Это уже не тихоход ТБ-3, это современный пикирующий бомбардировщик, летающий на высоких скоростях, обладающий большой грузоподъемностью, великолепной маневренностью. Около одного из них остановил машину и вышел. Я впервые видел эти машины. «Петляков-2». Они сегодня славно поработали, и группы летчиков, расположившись на траве, оживленно обсуждали итоги боевого дня.
* * *
Смеркалось, когда наш «пикап» остановился около землянки, где помешалось командование полка.
Меня подвели к командиру полка, подполковнику Забелину. Он сидел на пеньке и над картой обсуждал с началтником штаба боевую задачу на завтрашний день.
— Товарищ командир полка, к вам прибыла группа операторов кинохроники, — коротко сообщил я ему.
— Здравствуйте, товарищ Кармен, — приветливо поздоровался он. — Мне уже вчера вечером сообщили о вашем приезде. А ведь мы с вами встречались. Вспоминаете? Пять лет тому назад. В одной стране…