Ночь без звезд
Шрифт:
— Предполетный этап пять для ракетных систем, все стабильно, — сообщил Рай за час до апогея.
Теперь «Свобода» находилась настолько близко, что он мог даже разглядеть форму Дерева 3788-П без всякого увеличения. Виднелись и темные области, и тонкие трещины на фоне яркого завораживающего мерцания.
— Рада слышать, Рай, — ответила Энала.
Показалось или голос ее стал слабее? Может, дело в помехах, слишком уж дальний путь приходится проходить радиоволне.
— Снимаю окончательные показания радара, — сообщил он.
Приглушенный механический лязг пробежал по всему корпусу командного
— Навигационные данные определены и переданы. Траекторные параметры подтверждены. Прошу разрешения начать последовательность пусковых операций ракетного комплекса.
— «Свобода 2673», даем зеленый свет на наддув топливного бака ракеты.
Рай обернулся к иллюминатору и увидел Дерево: оно стало заметно больше. Радар определил расстояние в триста двадцать семь километров. Рай щелкнул тремя переключателями на ракетной консоли, переведя их в среднее положение.
— Начинаю наддув топливного бака.
— УКБ сообщает о движении Дерева, — сообщила Энала. — Один процент одного джи.
Рай подтянулся на руках к иллюминатору и вытащил из ящика секстант. Два показания с интервалом в минуту, по центру сетки утолщенный конец 3788-П. Координаты оказались разные. Разумеется, Дерево 3788-П движется с ускорением чуть менее одного процента от силы тяжести Бьенвенидо.
Он жестко усмехнулся, глядя в иллюминатор.
— Ты можешь попробовать бежать, — сказал он Дереву 3788-П, — но от меня не спрячешься.
Большинство Деревьев сдвигались с места, когда к ним приближался космический корабль «Свобода». Рай считал это их свойство самым удивительным. Такие огромные, а движутся. «Серебряный клинок» сжигал двести семьдесят пять тонн топлива, чтобы поднять в космос «Свободу» весом в шестьдесят с половиной тонн. Дерево 3788-П размером девять километров в длину могло ускоряться. Правда, не слишком быстро, но Рай даже не представлял, какая энергия требуется Дереву. Некоторые Деревья разгонялись до пяти процентов. Семнадцать астронавтов «Свободы» сожгли все топливо в служебном модуле, перехватывая убегающую цель, им пришлось полностью изменить орбиту космического корабля и потерять шанс на успешное возвращение в атмосферу. Только один, Матей, смог вернуться.
Следующие двадцать минут Рай потратил на расчет наверстывающего включения, которое должно было изменить курс «Свободы» и повысить вероятность попадания ракеты. Рай ввел данные, полученные из ЦУПа, в вычислительную машину и на шестнадцать секунд запустил главный двигатель служебного модуля.
Данные наведения ракеты пришлось перезагрузить с учетом нового курса. А затем наступил самый важный момент. Дерево находилось всего лишь в семидесяти пяти километрах от корабля. Астронавт ввел код запуска бомбы на красной клавиатуре ракетной консоли и получил в подтверждение три зеленых огонька. Последняя проверка ракетных систем, и Рай повернул пусковой ключ. «Свобода» вздрогнула, когда ракета отделилась. Он увидел, как искрящийся газ течет мимо иллюминаторов, и взялся за ручку управления, чтобы повернуть корабль, выровняв его для запуска тормозной ракеты. В иллюминаторе он увидел
Рай снова включил ракету служебного модуля, начал торможение двигателем, стремясь увеличить расстояние между кораблем и неизбежным взрывом, а потом вернуть его на исходную траекторию для возвращения в атмосферу. Пришлось напряженно поработать, потребовалось еще два раза ненадолго включить двигатели.
— Корректировка курса подтверждена, — сообщила Энала после второго включения. — Отличная работа, «Свобода 2673».
— Спасибо, Центр. Ценю ваше участие.
— ЦУП хочет, чтобы вы повернули корабль в положение прикрытия один.
— Вас понял. Начинаю маневр реактивной системы управления в положение прикрытия один.
Он снова взялся за ручку управления. Положение прикрытия один означало разворот корабля таким образом, чтобы служебный модуль смотрел прямо на Дерево: в этом случае, когда атомная бомба взорвется, большая часть корабля будет находиться между человеком и взрывом, прикрывая астронавта от жесткого гамма-излучения. Он отменил термальное вращение и начал поворачивать «Свободу».
Ракетная консоль издала предупреждающий звук. Рай просмотрел данные, но не понял, что произошло. Обычно этот сигнал использовался для предупреждения о необходимости корректировки высоты. Цифры на экране медленно менялись, словно астронавт ввел новые данные в вычислительную машину, управляющую ракетоносителем.
— Центр, у меня проблема, — сказал Рай.
Он начал переключать тумблеры, пытаясь исправить ошибку. Цифры продолжали меняться.
— Повторите, — сказала Энала.
— Ошибка в системе наведения ракеты. Вектор курса меняется.
Рай зарычал от злости, когда цифры замерли. Что бы он ни делал, ничего не менялось.
— Подождите. Командование анализирует вашу телеметрию.
— Пусть поторопятся, — пробормотал Рай.
Он попытался загрузить первоначальный вектор, но тот не желал вводиться. Янтарным светом загорелась контрольная панель.
— Нет-нет-нет! Не делай этого! — Индикаторы зажглись зеленым, указывая на то, что крошечные сопла реактивной системы управления изрыгают холодный газ, изменяя свое положение в соответствии с новыми данными. — Уракус!
— «Свобода 2673», судя по телеметрии, вы задали новый курс для боеголовки.
— Никак нет! Я этого не делал. Он сам меняется. Ох ты ж дрянь! — Еще один индикатор стал оранжевым — двигатель боеголовки готов к включению. — Ракета сама корректирует курс. Центр, отставить пуск ракеты? Отставить?
Большой палец завис над красной кнопкой.
— «Свобода 2673», отмените изменения в курсе ракеты.
— Я не вносил изменения! Это неиспра… Вот же дрянь!
Рай беспомощно посмотрел на приборную панель — индикаторы стали зелеными. Боеголовка находилась в пятидесяти километрах от Дерева, двигатель проработал три секунды. Рай просмотрел новые цифры и сразу же просчитал будущий курс ракеты. В соответствии с процедурой удар должен наноситься по утолщенному концу, по самой крупной цели, но в соответствии с новой траекторией он приходился по центру, то есть ракета не промахнется.