Ночь беззакония
Шрифт:
— Думал, что сказал тебе не уходить, маленькая проказница.
— Да, но мы оба знаем, что я ни хрена не умею следовать указаниям.
Линкольн.
Не Татум.
Это был голос Линкольна на другой линии.
— Какого хрена у тебя телефон Татум?
— Какого хрена ты назвал ее маленькой проказницей?
Я ущипнул себя за переносицу. У меня не было времени на это дерьмо.
Моя спальня была пуста. Покрывала все
Я вошел в ванную. — Мне нужно идти. — Там было пусто. Душем никто не пользовался.
— Подожди. Где моя сестра?
Я стиснул зубы. — Хороший вопрос. Почему бы тебе не спросить у своего куска дерьма отца и его нового друга Халида? — сказал я и завершил разговор.
Мой телефон тут же зазвонил снова.
Обе гостевые комнаты были пусты.
Ее здесь не было.
Внизу ее платье лежало в куче на полу, где мы оставили его вчера вечером. Ее туфли на каблуках стояли у лестницы, где она их сняла, когда я нес ее в постель.
Ярость и жажда мести кипели и бурлили во мне, пробуждая демонов, о существовании которых я даже не подозревал.
Мой телефон продолжал звонить.
Ее не было.
Красный.
Все, что я видел, было красным. Цвет моей ярости и их крови окружал мое зрение со всех сторон.
Мой гребаный телефон продолжал звонить.
— Какого хрена ты не понял, что мне нужно идти?
— Где моя чертова сестра?
Демоны соблазняли меня. Они кружили вокруг, лизали мою кожу и проводили руками по всему телу, пока я не упивался их тьмой, пока меня не поглощало их пламя.
— Они забрали ее.
***
Линкольн убедил меня позволить ему приехать. Он сказал, что хочет показать что-то важное. Первое, что я сделал, когда поговорил с ним по телефону, это позвонил Чендлеру.
Это не было моим любимым планом, но мы приехали.
Мы все сидели в гостиной и ждали, когда упадет булавка. Чендлер вытянул свои длинные ноги и положил ступни на пуфик. Я вертел янтарную жидкость в своем бокале, подумывая о том, чтобы выпить прямо из бутылки. Линкольн продолжал жевать зубочистку и постукивать кончиками пальцев по большому пальцу, как будто считал или играл мелодию, которую мог слышать только он.
Наконец, Линкольн достал из кармана телефон Татум. — Она оставила это на вечеринке вчера вечером. Я взял его со стола как раз перед тем, как его подобрал один из уборщиков. Есть кое-что, что думаю, ты должен увидеть.
Мой взгляд метнулся к нему, и Чендлер сел прямо.
Линкольн постучал по экрану, оживив телефон. После еще нескольких нажатий он перевернул устройство, показав нам обычную фотографию женской руки. На ее четвертом пальце было кольцо с бриллиантом большой грушевидной
Я взял напиток. — Какое отношение это имеет к Татум?
Линкольн подтолкнул телефон ко мне. — Потому что это ее Инстаграм, урод.
Моя рука сжала стакан, чтобы не ударить его по горлу. Я прищурилась, чтобы прочитать надпись.
@T-Hunt Official
Вот так просто я принадлежу ему. Не могу дождаться, когда отпразднуем нашу помолвку на острове.
#love #engaged #soulmates #sandybeaches #HuntingtonandDonahue
Я перечитывал надпись снова и снова. Это не имело никакого смысла.
— Сначала я подумал: Чувак, это полный пиздец. Она даже не сказала мне, что куда-то собирается. — Линкольн отложил телефон и уставился на экран. — Потом я увидел, когда она это разместила, и все стало еще более странным.
— Когда она это разместила? — спросил Чендлер.
— Это и есть самое странное. — Глаза Линкольна стали дикими. — Она разместила его после того, как вы двое ушли с вечеринки.
Этого не могло быть.
— Ее телефон был у кого-то другого. Кто-то до тебя, — сказал я.
— Поздравляю, Каспиан. Боб, скажи ему, что он выиграл, — сказал Линкольн голосом ведущего игрового шоу.
Придурок.
Фотография была в лучшем случае общей. Это мог быть кто угодно. Надпись не имела смысла, а хэштеги были пошлыми, как блядь.
#HuntingtonandDonahue
Тот, кто разместил это фото, хотел, чтобы весь мир узнал, что я сказал на той вечеринке — что мы вместе.
Не могу дождаться, чтобы отпраздновать нашу помолвку на острове.
На каком острове? Что, блядь, это значит?
Они также хотели, чтобы весь мир знал, что мы куда-то поедем. Удаленно. Тихое. Вне сети. На остров.
Линкольн хотел засунуть телефон обратно в карман, но я протянул руку. Он шлепнул телефон на мою ладонь. — Ты действительно одержим. — Зубочистка закрутилась между его зубами. — Но ты всегда защищал ее. С той ночи на озере.
Чендлер бросил на меня взгляд, и я сделал еще один глоток, осушив стакан.
— Мы все сделали то, что должны были сделать в ту ночь, — сказал Чендлер. Его голос был низким, его преследовали демоны, которые ввергли нас всех из детства в мужественность.
— Я иногда думаю об этом, — сказал Линкольн, затем вынул зубочистку изо рта. — О том, как все это было хреново.
Я не думал об этом. Я засунул воспоминания о той ночи в самые темные уголки своего сознания. Она лишь напоминала мне о том, кто я на самом деле, на что я способен.