Ночь для двоих
Шрифт:
Итак, все были твердо убеждены, что гибель первой маркизы была обычным несчастным случаем.
До той ужасной ночи в это верил и Вир. Он хотел спрятаться. Убежать. Распахнуть дверь и прекратить беседу отца со священником. Но он прирос к месту, не в силах пошевелить даже пальцем.
— Я полагаю, вы раскаялись, милорд? — срывающимся голосом спросил священник.
— Нет, я бы сделал то же самое снова. Я больше не мог выносить ее ни одной минуты, — сказал маркиз и рассмеялся хриплым, страшным смехом. — Но я думаю, что нам лучше покончить с формальностями, разве не так? Я скажу вам,
— Не могу! — воскликнул священник. — Я не могу попустительствовать вашим действиям, тем более что в вас нет ни капли раскаяния.
— Сможете, — фыркнул маркиз. — Иначе мир узнает, почему вы остались холостяком. Стыдитесь, преподобный Сомервиль, разве, крутя любовь с женатым мужчиной, вы не подвергаете опасности свою бессмертную душу?
Вир повернулся и ушел. Он не желал слышать, как маркиз в последний раз добьется своего.
Похороны маркиза были ужасны. Собралось очень много народа. Благородный нрав и добрые дела покойного превозносились до небес теми, кто не знал, что на самом деле он является злодеем, или им на это было наплевать.
В ночь после похорон Виру впервые приснился кошмар. В действительности он не видел смерти матери, но ему предстояло находить ее у подножия высокой лестницы со сломанной шеей снова и снова.
Тремя месяцами позже Вир сломался и признался во всем своей двоюродной бабушке леди Джейн.
Она выслушала его с искренним сочувствием.
— Мне так жаль, мальчик мой. Новость буквально убила меня, когда я узнала ее от Фредди. А теперь я слышу то же самое от тебя.
Ее откровение шокировало Вира не меньше, чем правда о смерти матери.
— Фредди знал? И не сказал мне?
Леди Джейн поняла, что совершила грубую ошибку, но уже не могла взять свои слова назад.
— Фредди боялся твоей реакции. Он считал, что ты можешь убить отца, если узнаешь правду. И, как я вижу, его опасения не были необоснованными, — заявила леди Джейн. — Кстати, Фредди считает, что ваш отец понес соответствующее наказание.
Когда Фредди было тринадцать лет, поведала она, однажды ночью он направился в комнату отца, который отобрал его любимый рисунок, в надежде вернуть свою вещь. А маркиз до смерти испугался, приняв сына за призрак убитой им жены, и со слезами уверял призрак, что глубоко раскаивается в содеянном.
Вир был вне себя. Фредди был просто глуп, если поверил, что их отец мог испытать раскаяние. Страх — да, но не раскаяние. Человек, угрожающий рассказать всем о гомосексуализме священника, если тот не отпустит ему грехи, не заслуживает прощения.
Два года Фредди знал о преступлении отца и молчал. За эти два года Вир вполне мог превратить жизнь убийцы в ад на земле, и по отношению к нему это было бы только справедливо. И кто ему не позволил это сделать? Фредди!
Возможно, леди Джейн увидела в Вире некий скрытый потенциал. А может быть, она хотела прекратить его напыщенные тирады об Истине и Справедливости. В любом случае она, в свою очередь, поделилась с ним тайной. Она была агентом короны и посвятила свою жизнь поискам истины и восстановлению справедливости. Матери Вира помочь уже нельзя. Но быть может, он найдет утешение в помощи другим
Он согласился, ни секунды не раздумывая. Леди Джейн объяснила, что ему следует превратиться в того, кого никто не воспринимает всерьез, — для агента это огромное преимущество. Она предложила личину гедониста. Вир заартачился. Он никогда не был человеком, придающим слишком большое значение удовольствиям. Если честно, он им вообще не придавал значения. Но что еще более важно, несмотря на одиночество, Вир не желал постоянно находиться среди людей. А кто, скажите на милость, слышал о гедонисте-отшельнике?
— Лучше уж я буду идиотом, — заявил он.
Тогда он не понимал, что, будучи гедонистом, он, по крайней мере, мог бы периодически высказывать собственное мнение по тем или иным вопросам. В роли идиота такой отдушины не было. И чем лучше он играл свою роль, тем больше изолировал себя от общества.
В те дни леди Джейн рекомендовала ему не принимать решение сразу. Но ровно через два дня его сбросила лошадь. Вир сразу понял, что серьезный несчастный случай следует использовать, тем более что гостем леди Джейн оказался доктор Нидхам. Если доктор скажет свое веское слово, никто не усомнится, что у Вира на самом деле не все в порядке с головой.
Таким образом, появилось совершенно правдоподобное основание внезапного превращения Вира в идиота. Теперь ему следовало сделать выбор: что сказать Фредди?
Если бы не случайная обмолвка леди Джейн, скорее всего решение было бы другим. Вир и Фредди всегда были близки. Пусть Фредди не умел врать, но в этом случае у него и не было такой необходимости. Вир сам распространил новость. А если бы кто-нибудь обратился к Фредди, тот мог просто сообщить диагноз Нидхама. Преданность младшего брата старшему была хорошо известна. И если бы он продолжал восхищаться умом и сообразительностью Вира, слушатели пришли бы к выводу, что парнишка никак не может смириться с реальностью.
Но Фредди лишил Вира возможности отомстить за смерть матери. И Вир в качестве ответной любезности сохранил свой секрет и от него.
Когда Вир еще всем сердцем ненавидел свою супругу, это было частично потому, что она своей ложью и театральными талантами была слишком похожа на него.
Но это было лишь внешнее, поверхностное сходство. Если копнуть глубже, он был человеком, сломленным в возрасте шестнадцати лет. После этого он уже никогда не был прежним. А Элиссанда, какой бы несовершенной она ни была, обладала устойчивостью к внешним воздействиям и способностью восстанавливаться, о которой он мог только мечтать.
Ее рука оставалась в его руке — пальцы были вялыми от сна. Он хотел посидеть с ней, пока она не уснет, но уже занимался рассвет, а он так и не встал со стула, охраняя ее от возможных кошмаров.
Он хотел всегда охранять ее от ночных кошмаров.
Мысль, в общем-то, не слишком его удивила. Теперь уже не было смысла отрицать очевидное: он любит ее. Но он был недостоин ее — по крайней мере, в своем нынешнем облике.
Он знал, что должен сделать. Но хватит ли у него для этого смелости и... простоты? Было ли его желание идти рядом с ней и защищать ее сильнее приобретенных за долгие годы привычек?