Ночь до дедлайна
Шрифт:
Я быстро привела себя в порядок, собралась, и сказала подружке, что уезжаю к маме, пусть меня до вечера воскресенья не ждёт. Она слегка удивлённо показала мне часы - сорок минут до закрытия метро. Я махнула рукой и сказала, что успею.
До станции я почти бежала, внутри бежала по эскалатору, в поезде гипнотизировала часы, пытаясь силой мысли заставить машиниста поднажать, но всё равно не успела - пришлось выйти на две остановки раньше, и пройти их пешком. Я не жалела - у Ирки не было стационарного компьютера, только старенький ноутбук, который я не осмелилась у неё просить, она за ним почти жила. Пришлось ехать к маме.
Моё нежелание с ней разговаривать куда-то отступило - у меня была важная цель, ради которой можно и пренебречь своим душевным комфортом. Дома я сказала, что у меня страшно важное дело, отказалась от ужина и закрылась в комнате, погружаясь в первую в моей жизни возможность помочь любимому мужчине.
Я просидела всю ночь и половину дня. Сначала спать хотелось, потом - нет, просто была усталость и лёгкая тошнота, рябь в глазах, оглушающе громкое сердцебиение. Но я это всё легко игнорировала, и к обеду составила идеальный учебник по детским площадкам, отправила Мише на почту, и с чистой совестью легла спать.
Проснулась от того, что меня трясёт за плечо мама, и тычет в лицо свой телефон, где хочет меня услышать Ирка, которая звонила на мой, но я не взяла трубку. Я с ужасом увидела время - половина одиннадцатого ночи, я уже не успею к ней, мне придётся ехать на работу отсюда.
– Алло?
– Ты куда пропала?
– Я… спала.
– Посреди дня? Я тебе три раза звонила.
– Прости…
– Что-то случилось?
– Мне надо было поработать.
– Заказ срочный?
– Типа того.
– Ну смотри, как хочешь. Так тебя не ждать?
– Нет, я завтра отсюда поеду на работу.
– У тебя всё нормально?
– Да, всё хорошо.
– Ну давай тогда, до завтра.
– Пока.
Я положила трубку и вернула маме телефон, она посмотрела на меня неодобрительно, спросила:
– Ты чего спать посреди дня улеглась?
Я пожала плечами и не ответила, она сказала:
– Приходи ужинать, целый день не ела ничего.
– Хорошо, сейчас.
Она ушла, я достала свой телефон и схватилась за голову - три пропущенных от Миши! Внутри как будто разлили ледяную воду, я оцепенела от ужаса, лихорадочно думая, уместно ли звонить ему в такое время, всё-таки он работал целый день и может уже спать. Но с другой стороны - не позвонить вообще, когда он звонил трижды - это ещё хуже. Я почти плакала от злости на себя, мысленно кляла себя последними словами, мечтала вернуться обратно во времени и не ложиться спать, пока он не позвонит, но мечты ничего не меняли в реальности, и это было ужасно. Я очень плохой человек, просто кошмарный, мне нет прощения, что мне теперь делать?
Телефон зазвонил у меня в руках, я чуть не уронила его от испуга, посмотрела на экран - Измайлов! Что я ему скажу? Соврать, что потеряла телефон? Что?!
Я нажала кнопку и осторожно поднесла телефон к уху:
– Ал.. ло?
– Привет! Ты спала, что ли?
Его голос звучал так жизнерадостно, как будто я ничего плохого не сделала, мне от этого было ещё сильнее стыдно.
– Прости…
– Да ладно тебе, что тут такого. Как дела?
– Нормально…
– Я получил твой файл, слушай, это очень круто, я не ожидал, что ты так серьёзно подойдёшь. Я тебе процент отстегну, как проектировщику, если всё получится.
– Нет! Ну что ты, я же не ради…
– Бойцова, не тормози, это же деньги, они никогда не лишние. Дают - бери, тем более, есть за что. Представь, что я твой заказчик.
Открылась дверь, заглянула мама и скомандовала:
– Я сказала идти ужинать, чем ты тут занимаешься?
– Я уже иду.
– Быстро.
– Сейчас, - я с умоляющим видом указала глазами на телефон, она сказала:
– Прощайся.
– Ну мам, это с работы…
– Какая работа в двенадцать ночи? Офанарели совсем на твоей работе. Дай мне трубку, я им расскажу законы этой страны.
– Не надо, мама, ну пожалуйста! Иди, я сейчас приду.
– Две минуты, - она бросила последний недобрый взгляд на телефон и наконец-то вышла. Я выдохнула с невероятным облегчением - она вполне могла взять телефон, она уже так делала.
В трубке раздался голос Миши:
– Это мама была?
– Да, - мне было жутко стыдно.
– Какая страстная женщина. Когда ты нас познакомишь?
В его голосе было легкомысленное веселье, мне хотелось его ударить, потому что мне было совершенно не до шуток. Он сказал чуть серьёзнее:
– Ладно, иди ужинать, не заставляй маму нервничать. Позвонишь мне потом.
– Ты ещё не будешь спать?
– Я до двенадцати точно не лягу, звони. И после двенадцати звони - проснусь, я умею. Давай иди, приятного аппетита.
– Спасибо.
Он положил трубку. Я пошла на кухню, пытаясь избавиться от мысли, что его "проснусь, я умею" - это намёк на то, что я не умею, он мне звонил, а я дрыхла, соня. Логически я понимала, что он не стал бы пользоваться такими завуалированными подколами, и ничего плохого вообще не имел в виду, но злобное подсознание уже хоронило меня в стыде и вине.
За столом мама сидела такая недовольная, как будто я родину предала, я сказала: "Приятного аппетита" и попыталась поесть, но еда совершенно не лезла, начало тошнить, я пошла за водой. Мама посмотрела на меня внимательно, и совершенно серьёзно спросила:
– Ты что, беременна?
Я подавилась водой и закашлялась, прохрипела:
– От кого, от святого духа?
Она посмотрела на меня с большим сомнением и сказала:
– А это ты мне расскажи, от кого. Неделю дома не появлялась, на празднике с Ирой пила, с хмырями всякими обнималась.
– Они Иркины друзья, - я вернулась за стол и попыталась поесть, мама ответила:
– Все они друзья. А потом пользуются как вещью и сбегают, и выясняется, что у него таких десять штук подстилок, и все с пузом и без алиментов. И он всегда останется хороший, потому что коварная женщина соблазнила, а женщина навсегда останется дурой, потому что с ребёнком ты никому уже не нужна.
– Мама, я не беременна.
– Это пока. Найдётся и на тебя какой-нибудь. Всем им одного надо, а свадьба и дети не надо, это женщине остаётся.