Ночь до дедлайна

Фред Винни

Мама помолчала, вздохнула и сказала:

– Давай, что делать… У тебя всё нормально?

– Да, порядок. Как раз домой иду от доктора.

– Понятно. Давай тогда, ужинай скорее, не буду тебя задерживать.

– Пока.

Я отключилась и медленно выдохнула - получилось гораздо легче, чем я опасалась. Миша с улыбкой спросил:

– Всё? Тебя можно не держать?

– Можно.

– Но можно и подержать?

– Тоже можно.

– Тогда подержу, - он обнял меня удобнее, спросил: - Думаешь, мама вспомнит?

–

Не знаю. Доктор считает, что в детстве меня напугал отец. Но у меня не было отца, мама за него не вышла, я его никогда не видела. Единственный мужчина, который был со мной в детстве, это мамин брат, он мне тогда очень нравился, но я его давно не видела, он уехал в Америку, приезжает на пару дней, и мы почти не разговариваем. Надо его тоже спросить, вдруг вспомнит.

– Спроси.

– Сейчас?

– В Америке обед.

– Да?
– я посмотрела на время, отняла Атлантику, и вздохнула, понимая, что откладывать причин нет. Дорого, конечно, но интересно. И я набрала его. Дядя ответил после второго гудка, бодрый и весёлый:

– Алиса, ну ничего себе! Привет! Как жизнь?

– Привет. Есть две минуты?

– Хоть десять!

– Слушай, такой вопрос… Может, глупый, но важный. Ты меня в детстве не ронял случайно?

Он рассмеялся, ответил:

– Нет, сто процентов. Но я один раз с тобой упал. Было скользко, я тебя нёс, и мы бесились. И я поскользнулся и упал вместе с тобой, но ты не ударилась, ты на меня упала, и куртки на нас были мягкие, без синяков даже обошлось, так, лёгкий испуг и снег на заднице. Но мать тогда разоралась так, как будто мы все кости переломали, и запретила мне тебя на руки брать вообще, и не оставляла меня с тобой больше, и припоминала ещё сто лет. А что?

Я стояла как оглушённая, я этого не помнила, но было ощущение, что я годами перебирала связку ключей, ища подходящий, и вот сегодня замок наконец-то щёлкнул.

– Алис, слышишь меня?

– Да.

– Так зачем тебе это?

– У меня фобия обнаружилась. Я пытаюсь понять, откуда.

– Страх высоты, что ли?

– Вроде того. Спасибо, ты мне очень помог.

– Да не за что, выздоравливай, расскажешь потом, как получилось.

– Хорошо. Пока.

– Счастливо, пиши-звони.

Я положила трубку и спрятала телефон, обняла Мишу крепче, закапываясь в воспоминания и находя всё новые ниточки из прошлого в настоящее.

Мой обожаемый дядя, который старше меня всего на 15 лет. Единственный, кто носил меня на руках, и обнимал, и целовал, наверное. По-детски, но всё-таки.

У него даже манера речи похожа на Мишину. И фигура похожа. И он такой же темноволосый и черноглазый. Я только сейчас это сопоставила.

Миша погладил меня по плечу, спросил:

– Так что, ты нашла источник фобии?

– Похоже, что да. Надо доктору рассказать и вылечить.

– Отличный план, - он обнял меня крепче, шепнул на ухо загадочным тоном: - А хочешь, доктор Миша тебе свою методику лечения фобий расскажет?

Я убрала защекоченное ухо подальше, но кивнула:

– Давай.

Он обхватил меня покрепче и выпрямился, так что мои ноги перестали касаться пола.

– Чтобы избавиться от страха, надо к нему привыкнуть. Постоянно испытывать его по чуть-чуть, чтобы он стал чем-то обычным. Вот тебе сейчас страшно, что я тебя уроню?

– Нет, - я ответила, не задумываясь - он меня крепко держал, и на руках уже носил, и до пола было не далеко.

– Ага. А так страшно?
– он немного согнул ноги, очень резко, имитируя падение, у меня на секунду замерло сердце, я кивнула:

– Так - да. Немного.

– Терпимо?

– Вполне.

– Вот. Значит, надо делать так почаще. И постепенно увеличивать высоту, - он поставил меня на пол, и сразу же подхватил на руки, я смутилась:

– Не надо…

– Надо, надо, спросишь доктора своего.

– Она мне сказала, что пока с мамой не встретится, со мной работать больше не будет.

– Ну ладно, когда встретишься с ней, тогда и спросишь. А до этого момента я буду тебя лечить. Вот так, - и он опять изобразил намёк на падение, я взвизгнула, действительно немного испугавшись, он рассмеялся и поставил меня на ноги: - Ладно, хватит на сегодня. Будем слушать маму и не отвлекать тебя от ужина. Да? Что ты сегодня будешь есть?

– Не знаю, что Ира приготовит, - я смутилась, вспомнив свои невпечатляющие успехи на кухне, Миша наклонился ко мне ближе и шепнул на ухо:

– А я знаю, что я буду есть…

Я начала неудержимо хихикать и закрывать ухо плечом, но он до него всё равно добрался, я пищала на весь подъезд, и смеялась, пока не начала задыхаться. Миша сжалился и дал мне успокоиться, потом опять наклонился ближе, спросил чуть серьёзнее:

– С ухом не страшно?

– Нет.

– Давай раздвигать границы тогда, - он прижался губами к моему виску, замер надолго, я ощущала его дыхание, смотрела на рисунок на майке, он плыл перед глазами, смешиваясь в чёрно-белое пятно. Его пальцы на моём плече сжались сильнее, я поняла, что сама сминаю ткань его майки в кулаке, это дрожащее напряжение как будто нагнеталось внутри, но никак не могло найти выхода, и слабая оболочка уже трещала по швам.

Спустя бесконечную секунду, Миша спросил, тихо и хрипло:

– Страшно?

– Нет…

Он молчал, часто дышал, чуть наклонил голову, царапая мою щёку короткой щетиной. Это ощущение должно было бы быть неприятным, наверное, но я поймала себя на том, что хочу его ощутить как можно полнее, и запомнить получше, чтобы оно мне потом приснилось. Я увижу его во сне, я знаю, сегодня, мы будем вот так же стоять у моей двери, но он будет прижимать меня к стене гораздо сильнее, и я буду совсем не против, потому что во сне я ничего не боюсь.