Ночь, дождь, Город...
Шрифт:
– Мисс Хелси... Полагаю, тянуть дальше не имеет смысла. Я должен сказать, что мы проявили рентгеновские снимки вашей грудной клетки ещё позавчера... И до сего момента проводили дополнительные исследования, чтобы исключить ошибку... Теперь всё готово. Вернее, готово было ещё прошлым вечером.
– У нас в больницах обманывают пациентов?
– Приподняла брови Анна, подтягивая одеяло.
– К чему был этот цирк, уж простите на грубом слове? Я ведь просила вчера...
– Видите ли, - перебил её медик, - сразу после вашего поступления к нам мы провели полное обследование на предмет внутренних травм. В том числе и рентгеноскопию. На снимках мы обнаружили явные и сильные затемнения в области лёгких. Мощные, видимые в обеих проекциях, и в боковой, и в прямой. Потребовалось время, чтобы поставить диагноз с гарантией - здесь
– Можно... ближе к вопросу?
– Анне не хотелось обижать этого полноватого старичка с забавной старомодной бородкой, который, похоже, искренне о ней беспокоился, но после беседы с агентами Бюро женщина была одновременно расстроена и растерянна. Перемешавшиеся эмоции с трудом удавалось держать в узде.
– Я уже поняла, что на добрые вести рассчитывать не стоит. Не бойтесь меня огорчить.
– Если не вдаваться в медицинские подробности...
– Врач снова глубоко вздохнул.
– Мисс Хелси, у вас рак лёгких в поздней стадии. Очень запущенный. Вероятно, начавшийся давно и усугублённый вашим пристрастием к сигаретам. Боюсь, сейчас мы не сможем даже задержать его развитие. Интенсивное лечение даст несколько дней отсрочки, это предел.
– А без лечения... сколько мне... на сколько меня хватит?
– Тихо спросила Анна, удивляясь собственному спокойствию. В самом деле, не сказать, чтобы слова доктора её шокировали. Она давно уже догадывалась, что кашель и слабость, не проходящие ни после приёма лекарств от простуды, ни после хорошего отдыха, являются признаками надвигающейся беды - однако не решалась признаться в этом самой себе. Тот факт, что её срок чётко отмерян, почему-то вовсе не пугал - беспокоило то, что знание его может лишить сил, и руки опустятся...
– Без лечения...
– Старичок-доктор потёр затылок, стараясь не смотреть женщине в глаза.
– Я бы дал вам месяц. Но вероятно - несколько меньше.
– Что ж...
– Анна улыбнулась - вполне искренне.
– Месяц - весьма неплохо. Думаю, мне хватит.
– На что?
– Настала очередь доктору недоуменно вскидывать брови.
– На то, чтобы завершить одно дело...
– Ответила Хелси, глядя на увядшие цветы, подаренные Чарльзом.
* * *
Покинуть больницу оказалось не так-то просто - Анне отказались выдавать одежду, ссылаясь на то, что в таком состоянии отпустить её домой будет просто аморально. Попытка же выйти на улицу прямо в пижаме и тапочках встретила препятствие в лице охранника госпиталя, который загородил дверь, прогудев, что все пациенты должны оставаться в лечебных покоях до выписки. Хелси начала подозревать сговор. Смахивало на то, что медики выполняют тайные инструкции - то ли от агентов Бюро, то ли от излишне заботливого Старика. Последнее больше походило на правду - пожелай Бюро её изолировать, и у дверей палаты торчали бы ребята в штатском... или даже не в штатском, а в чёрных мундирах. В принципе, несмотря на всю слабость, Анна смогла бы без лишних церемоний вырубить охранника... Наверное. Однако она решила, что это уже слишком, и отступила для перегруппировки. Новый план выработался почти спонтанно, с наступлением сумерек. Около десяти вечера район обесточили. Где-то внизу, в подвале больницы, тут же утробно заурчал генератор, в коридоре вспыхнула тусклая аварийная лампа. Но снаружи, за окном, воцарился непроглядный мрак - фонари погасли, затянувшие небо тучи скрыли луну и звёзды. После недолгих колебаний, Анна встала, надела очки, повозившись с закрашенными шпингалетами, распахнула окно, глянула вниз. Второй этаж. Прыгать всё ж рискованно, особенно на асфальт. Но карниз широкий, и не скользкий, так как дождя вчера не было, а справа, всего в паре метров, труба дождевого слива. Можно попытаться....
Инспектор оторвала от занавески шнур, стянула им волосы в привычный хвост, подумав немного, сняла всю занавеску - от свежего ветерка с улицы её заметно знобило, а ткань шторы была плотная... Свернув "трофей" в рулон и закинув его на плечо, сунув тапочки в карманы, женщина вскарабкалась на подоконник. Осторожно ступила босыми пятками на камень карниза. Выпрямившись, перевела
– Побег века.
– Бормотала она, пытаясь хоть немного успокоиться.
– То-то доктор удивится... Завтра в газетах напишут: "Сотрудница Агентства украла в госпитале казённую занавесь!". И будет скандал до небес...
Женщина старалась держаться ближе к зданиям, чтобы не выходить из тени. Хорошо, что больничная пижама не белая, как во многих госпиталях, а тёмно-синяя, и ставшая плащом штора ей в тон. Ночью, на тусклых мониторах, сонные операторы вечерней смены едва ли разглядят детали её одежды, и примут Анну за позднюю прохожую в брючном костюме и накидке. Нужно лишь не попадаться на свет. Вот встретить патрульную машину не хотелось бы - у офицеров патруля наверняка появится уйма вопросов к бледной женщине, которая тёмной ночью бредёт по улицам, завернувшись в занавеску... Хотя и для них у Анны было кое-что припасено. Встреча же с теми, от кого патрули берегли горожан, инспектора вовсе не пугала. Почему-то она была уверена, что легко выкрутится - но не смогла бы объяснить, откуда эта уверенность.
То, что больница располагалась в одном из центральных районов столицы, сыграло свою роль. Патрули здесь ходили часто, и всего полчаса спустя Хелси наткнулась на полицейский экипаж. Её осветили прожектором, попросили держать руки на виду. Пока один офицер прикрывал, держа наизготовку дробовик, второй подошёл к женщине, поинтересовался, всё ли с ней в порядке. Не дожидаясь, пока патрульные решат отвезти её в ближайших дом для умалишённых, Анна зашла с козырей - представилась по всей форме, назвала номер своего значка, попросила проверить его через картотеку и заявила, что находится на задании. Ошарашенные таким напором полицейские без споров связались по радио с участком, и получили подтверждение - хотя ждать пришлось довольно долго, пока запрос ушёл в НАР и вернулся назад. Это и днём-то занимало немало времени, а ночью любые сроки следовало умножать на три.
– Номер значка актуален.
– Произнёс старший патруля, откладывая микрофон рации и всё ещё подозрительно косясь на инспектора.
– Ваша внешность соответствует описанию. Простите за нашу подозрительность, мэм... Час неурочный, сами понимаете.
– Не извиняйтесь, сержант.
– Отмахнулась Хелси, поправляя очки и с достоинством одёргивая занавеску.
– Вы действовали верно. Но могу я рассчитывать на ваше содействие?
– Разумеется.
– Мне нужно, чтоб вы меня кое-куда подвезли.
– Никаких проблем, мэм... Но вы должны понимать, что мы будем вынуждены зафиксировать отклонение от маршрута патрулирования и указать ваше имя...
– Разумеется. Только... Можно мне в салон? Тут холодно.
– О, простите. Садитесь, мэм.
– Офицер открыл заднюю дверцу. Анна же отметила, что, несмотря на последний теракт, особый режим успели отменить, и патрульных в экипаже теперь всего двое.
– А... не позволите ли узнать, что с вами случилось и почему вы так... легко одеты?
– Не позволю.
– Отрезала Хелси, забираясь на широкое сиденье, предназначенное для задержанных. Сержант лишь хмыкнул.
Патрульные довезли её до дома, даже не включая сирены - улицы и без того были пустынны. Распрощавшись с офицерами, женщина поднялась к себе, отпёрла дверь запасным ключом, который хранила в тайничке меж кирпичей, вошла в квартиру. Неожиданно даже для себя всхлипнув, с отвращением сбросила импровизированную накидку, разделась прямо в прихожей, прошла в спальню. Достав из ящика комода сигаретную пачку и спички, закурила. С папиросой в руке, обессиленная, рухнула на кое-как застеленную кровать, закуталась в любимое пуховое одеяло - тяжёлое, пахнущее слежавшимися перьями. Уставясь в потолок, выдохнула облачко дыма, вслушалась. По стёклам барабанил дождь - он начался недавно, уже после того, как Анна вошла в подъезд.