Ночь герцогини

Джеймс Элоиза

– По-моему, это самый лучший подарок из всех, которые я получал за всю свою жизнь, – прошептал он.

– Так, когда именно вы догадались обо всем? – настаивала она, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Что, если он рассчитывает обнаружить под повязкой нечто большее, чем-то, что там есть на самом деле? Возможно, он уверен, что на самом деле она гораздо более щедро одарена природой? Тогда его ждет разочарование…

– Когда мы были в конюшне, – ухмыляясь, сознался он. – А потом и Вилльерс подтвердил, что мои подозрения верны.

– Вилльерс?! – воскликнула

Гарриет.

Джем продолжал молча разматывать повязку. Глаза его потемнели, расширившиеся зрачки, будто съели серую радужку, и они стали совсем черными. Затаив дыхание, он снял с нее повязку.

– Какой подарок! Как будто у меня сегодня день рождения, – чуть слышно прошептал Джем. И потянулся к ней.

Гарриет решила, было, что сейчас он обхватит ее груди руками и примется гладить.

Но Джем и не думал трогать ее грудь. Вместо этого он притянул Гарриет к себе, и почти в то же самое мгновение она почувствовала, как его язык скользнул в ее рот. Изумленная, Гарриет оцепенела. Нет, конечно, Бенджамин целовал ее. Целовал, но…

Но он никогда не…

Волна возбуждения захлестнула Гарриет. Он как будто пробовал ее на вкус…

– Что вы делаете? – запинаясь, с трудом выдавила она. Слегка отодвинувшись, он с любопытством посмотрел на нее.

– Целую вас. А вы что думали? – Обхватив ее лицо ладонями, он снова припал к ее губам, но теперь поцелуй уже не стал для нее неожиданностью. Гарриет с готовностью подставила ему губы. Но Джему и на этот раз удалось удивить ее – сначала кончик его языка скользнул по ее губам, словно смакуя их, наслаждаясь их сладостью, и, наконец, последовал поцелуй, живительный, точно глоток холодной воды.

Этот поцелуй…

Он разом изменил все. Гарриет чувствовала, как в ней происходит перемена. Она будто переродилась… Та, прежняя Гарриет, унылая, скучная до зубной боли провинциальная вдовушка, куда-то исчезла – и на смену ей появилась другая Гарриет. Ей казалось, жидкий огонь пробежал по ее жилам… кости ее будто плавились, ей хотелось танцевать. Кровь ее кипела… она едва сдерживалась, чтобы не закричать.

И тут произошло то, чего она меньше всего ожидала.

Она вернула ему поцелуй.

Теперь уже он отодвинулся, тяжело и часто дыша.

– Проклятие, Гарри, – хрипло прошептал Джем, и шепот его эхом отдался в ее голове. – Скажи мне… нет, я не такой дурак, чтобы делать вид, что это имеет хоть какое-то значение, но все-таки… ты ведь уже не девственница, нет?

Уголки губ Гарриет дрогнули.

Он снова поцеловал ее, теперь уже с едва сдерживаемой страстью – и одновременно с благодарностью. Гарриет могла бы поклясться, что это так. Быть девственницей вовсе не так забавно, как может показаться на первый взгляд. В первые месяцы своего замужества, явившись на очередной бал или прием, она обычно старательно тянула время – уезжала оттуда последней, когда у нее уже начинали слипаться глаза, а у Бенджамина, коротавшего время за выпивкой, заплетался язык. Вечерами она упрашивала его научить ее игре в шахматы, а потом часами терпеливо слушала его, снова и снова разыгрывая под его руководством самые известные партии. И все лишь для того, чтобы оттянуть неизбежное – необходимость лечь с ним в постель.

Потому что это было мучительно.

Даже когда первые болезненные ощущения прошли, все осталось по-прежнему. Она никогда не испытывала ничего хотя бы отдаленно похожего на то острое, мучительное желание, какое охватило ее сейчас, когда рядом с ней находился Джем, – желания, от которого у нее подкашивались ноги и перед глазами все плыло.

Забыв обо всем, Гарриет притянула его к себе и отдалась новым для себя ощущениям.

Губы их снова слились в поцелуе.

– У меня такое чувство, будто мы говорим, друг с другом, – чуть позже пробормотала она.

– Так оно и есть, – ответил он, с нежностью целуя ее. Нежность вскоре сменилась страстью – губы Джема стали жадными, требовательными… и Гарриет внезапно впервые почувствовала себя женщиной, красивой и желанной.

И при этом он по-прежнему не дотрагивался до нее.

– Позволь, я попробую угадать, – пробормотал он. – Пусть даже ты уже не девственница, Гарри, однако будь я проклят, если у тебя есть хоть какой-то опыт в поцелуях.

– Ничего, я быстро учусь. – Гарриет потянулась к его губам. Откуда у мужчины такие чувственные губы? – гадала она. Они сводили ее с ума.

– Да, конечно, – кивнул Джем. – Я просто пытаюсь понять правила.

В этом он весь!

– Надеюсь, с пользой для себя? – подняв брови, насмешливо спросила она.

– А вам бы лучше помолчать, юный Гарри, – шутливо прикрикнул Джем. – Кстати, а как тебя зовут на самом деле? – с любопытством спросил он.

– Гарриет.

– Гарриет… – повторил он, словно смакуя ее имя. Потом губы его раздвинулись в улыбке. – Мне нравится.

– А мне больше нравится Гарри.

– Целоваться ты совсем не умеешь, это ясно, – продолжал он. – Но во всем остальном ты явно не девственница.

– Я уже целовалась и раньше! – возмутилась она. – Просто… просто это были другие поцелуи.

– Правда? Значит, не такие?

Придется показать ему, что именно она имеет в виду, решила Гарриет, и… Время пролетело незаметно. Однако он по-прежнему избегал дотрагиваться до нее – в конце концов, немало заинтригованная этим, Гарриет решительно притянула Джема к себе и крепко прижалась к нему всем телом. Она почувствовала бугры литых мышц, гладкую шелковистую кожу, ощутила исходивший от него аромат.

И какое же это было наслаждение!

Ничего подобного она никогда не испытывала: ни в день своей свадьбы, ни в первую брачную ночь.

– Гарриет, – выдохнул он.

– Для тебя я Гарри, – прижимаясь к нему, прошептала Гарриет.

– Было бы неплохо узнать, есть ли у тебя все-таки хоть какой-нибудь опыт в таких делах. Да-да, именно это я имел в виду. – Он слегка охнул, когда Гарриет, прижимаясь к нему, нечаянно коснулась чего-то твердого, выпиравшего из-под ткани его брюк. И это уж точно не был скатанный шерстяной чулок. – Я не имею в виду раз или два, конечно. Просто я тут подумал…