Ночь, когда она умерла
Шрифт:
— Я была врачом. Теперь у меня другой род занятий. — Она улыбнулась. — Хотя бывших врачей, конечно же, не бывает, так что мы с вами коллеги.
— Думаю, кофе сможет подождать пару минут? Я полежу еще немного, а потом обязательно сварю его. Для себя и для вас.
Лорена со смехом покачала головой.
— Да, вы, похоже, истинный француз. Даже если будете умирать, все равно встанете и окажете даме любезность. Я сама сварю кофе. Не волнуйтесь, я найду все, что нужно.
Несколько минут мы пили кофе (который, к слову сказать, оказался отменным) в молчании. Вопросов у меня было много, но я и понятия
— Пока вы спали, я воспользовалась вашей библиотекой, — заговорила Лорена. — Надеюсь, я не позволила себе больше, чем следовало? Я вернула все книги на место. Но я просто не могла оторваться…. я очень люблю литературу.
— Разве я могу говорить гостям «нет», если эти гости — красивые женщины, и они — первое, что я вижу, когда просыпаюсь? И особенно если эти женщины — врачи. Вы знаете, что женщина-врач — это самое совершенное создание Бога?
Лорена обхватила чашку с кофе ладонями.
— Правда?
— Он создал женщину, которая сама по себе является совершенством, а потом подумал: а почему бы мне не попытаться переплюнуть самого себя? И создал женщину-врача. После женщины женщина-врач — это самое прекрасное, что только существует на свете.
— Будь я скромнее, доктор, я бы сказала, что вы заставляете меня краснеть.
— Я просто констатирую факт. Кстати, вы можете называть меня по имени.
— Вы трепетно относитесь к врачам-женщинам, а я трепетно отношусь к врачам-мужчинам. Мне нравится называть вас «доктор».
Я огляделся в поисках рубашки, и Лорена, сняв ее со стула, подала мне.
— Не извиняйтесь, — попросила она, сдерживая смех. — Хотя бы потому, что я сама с вас ее сняла. Думаю, у вас есть много вопросов по поводу того, что происходит в последние дни. У меня есть ответы. Точнее, часть ответов. Правда, не знаю, с чего начать.
— Давайте начнем с вас.
Лорена сделала глоток кофе.
— До того, как я начну, давайте договоримся кое о чем. Мы с вами оба — врачи, мы привыкли верить своим глазам и науке. Но то, что я сейчас расскажу, противоречит любой науке. Иногда противоречит даже здравому смыслу. Есть вещи, которые существуют без связи с тем, верим мы или нет. Вы понимаете меня?
Я кивнул.
— Мое основное занятие — это так называемая математика судьбы. Вы знаете, что это?
— Даже не представляю.
— Почему-то я в этом не сомневалась. — Она подарила мне очередную ободряющую улыбку, делая знак не принимать ее слова всерьез. — Люди обращаются ко мне тогда, когда в их жизни возникают проблемы. Я просматриваю их прошлое, настоящее и будущее. Иногда с помощью карт Таро или каких-либо других инструментов, но чаще всего я использую поверхностный транс. Я медиум, поэтому для меня не составляет никакого труда войти и в поверхностный транс, и в более глубокий. А также ввести в транс кого-нибудь другого. Как это произошло в случае с вами. После того, как я анализирую результаты увиденного, я даю людям советы. Иногда даю амулеты, иногда ограничиваюсь парой слов. А порой даже пытаюсь исправить что-то в их судьбе. Но такое бывает редко. И это стоит приличных денег. Ну, а еще я занимаюсь целительством. Так сказать, отдаю дань своей официальной профессии.
— У вас много клиентов?
Лорена неопределенно покачала
— На жизнь хватает, — усмехнулась она после короткой паузы. — Давайте поговорим о Беатрис. Но предупреждаю сразу: это будет звучать более странно, чем рассказ о роде моих занятий.
— Я вас слушаю.
— У вас с мадемуазель Фабре была очень тесная духовная связь. Если бы вы женились на ней — а такая вероятность существовала — то весь ваш мир заключался бы в вашей жене. Она была бы вашим воздухом, вашей пищей и всем остальным, что вам необходимо. Вы даже не смотрели бы на других женщин. В принципе, это и было основной причиной, по которой она Беатрис совершила самоубийство.
— Не понимаю, — покачал головой я.
Лорена подцепила тонкую цепочку-браслет на запястье.
— Она является для вас кем-то вроде ангела-хранителя. Но самоубийцы, как вы, наверное, знаете, не попадают в Рай. Поэтому ангелом Беатрис стать не смогла. И, соответственно, даже при желании не смогла бы делать добро. Если пытаться описать это как можно более точно, она создает плохие ситуации в вашей жизни с одной целью: помочь вам избежать очень плохих ситуаций.
Я потрепал волосы ладонью. Как я ни старался, разум отказывался воспринимать услышанное.
— Почему вы решили, что она… это делает? И почему она вообще это делает?
— Я могу назвать как минимум три случая в вашей жизни, когда Беатрис помогла вам избежать смерти. Это ответ на первый вопрос. Теперь — второй вопрос. Беатрис очень сильно любила вас. В каком-то смысле ее чувства были сильнее ваших. Поэтому она сделала непростой выбор: приняла решение хранить вас всю жизнь, будучи пусть и рядом, но далеко, очень далеко. Вы, наверное, помните свои ощущения в тот момент, когда увидели ее. В любой другой ситуации вы, как врач, бросились бы на помощь человеку еще до того, как успели подумать о том, что случилось. А вы стояли на месте и не двигались. Не потому, что были шокированы, хотя и поэтому тоже. Беатрис не позволяла вам приблизиться. Не удивлюсь, если последним, что она произнесла, было ваше имя. Предсмертные слова обладают огромной силой.
Я представил эту картину, и меня передернуло.
— Чудовищно, — сказал я.
Лорена кивнула.
— Знаю. Именно поэтому люди предпочитают абстрагироваться и не признают темной стороны жизни. Это еще не самое чудовищное, доктор. Бывает хуже. Намного хуже.
— Она совершила самоубийство… из-за меня?
— Скорее, ради вас. И, заметьте, сделала это почти бескорыстно. За исключением одной небольшой детали. Она забрала у вас возможность испытывать теплые чувства к женщинам.
Я поднял на нее глаза.
— Но ведь это неправда.
— Назовите хотя бы одну женщину, которую вы любили.
— Афродита.
— Вы не любили Афродиту, доктор. Вам хотелось того же, чего хочется многим мужчинам: заботы, теплой постели и горячего ужина. Но с любовью это ничего общего не имеет. Рано или поздно вы оба поняли бы это. И вы бы не женились на ней. Даже если учесть, что она носила вашего ребенка.
— Так это был мой ребенок.
Лорена посмотрела на меня и отставила чашку с кофе.