Ночь молодого месяца (сборник)
Шрифт:
— А мы когда-нибудь проникнем туда… внутрь Икса?
— Кто знает!
— А если проникнем, что с нами случится?
— Ничего особенного. Наши частицы будут восстановлены в местном континууме и, стало быть, совместятся по масштабу с частицами Икса. Эта вселенная будет для нас такой же необъятной, как наша.
Виола нехотя оторвалась от созерцания черного провала. С привычной ясностью и твердым прищуром глянула на Улдиса.
— И вы собираетесь… ломать, обстреливать эту вселенную из ваших страшных ускорителей?
Теперь, во время четвертой экскурсии после посадки, их окружала равнина цвета бриллиантовой зелени, —
И Виола жалобно сказала Улдису:
— Видишь — начинается.
Он уже и сам видел. Над машиной металась, то рассыпаясь в стороны, то почти облепляя обзорный купол, стайка маленьких летучих веществ. «Лицо» каждого из них представляло собой один сплошной глаз под складчатой шапочкой верхнего века. Каждый летун то вдруг надувался скользким мячом, то, резко выбросив из себя воздух, делался тощим и стройным. Пролетал несколько метров, а затем распускал белесый цветок тонких перепонок, медленно планируя и надуваясь для нового прыжка.
Прямо по курсу лопнула в нескольких местах плесень. Выбросившись из воды, короной мощных присосок влипла в купол мускулистая овальная тварь. Фактически все ее тело представляло пару губ. Черные губы смыкались и размыкались, пытаясь выпустить язык.
Виола с трудом справлялась с тошнотой, возникавшей при виде обитателей болот. Улдис тоже сидел бледный, вжавшись лопатками в спинку кресла и стиснув подлокотники.
Разведчица сняла тяготение вокруг купола — и тварь, мигом свернувшись в тугой кулак, отлетела и плюхнулась в воду. Очевидно, ее напугала потеря веса.
Виола и Улдис уже несколько раз испытывали на себе странный обычай местной фауны, скапливавшейся вокруг лесистых островов, — нападать в определенном порядке, будто по составленной кем-то программе. Сначала появлялись летучие наблюдатели, затем гравиход атаковали мелкие вредоносные особи, их сменяли все более активные и сильные твари, вплоть до гигантских экземпляров, и наконец, если гравиход не обращался в бегство, наваливалась масса жадных тел, заливала купол бурой и красной слизью и бесновалась до тех пор, пока машина не уходила прочь от леса. Тогда чудовищный груз сползал, сваливался в воду, но долго еще провожали глазастые летуны… вернее, летучие глаза.
Увы, на сей раз отступать не приходилось. Болотный мир был избран физиками для строительства колоссальных ускорителей. Отсюда, и только отсюда, можно было вести правильную осаду объекта Икс, обрушивать на него удары различных энергий. Перед высадкой Улдис и Виола вывели катер на орбиту спутника планеты и несколько дней собирали данные с ее поверхности. Остров, к которому они теперь приближались, — шапка непроходимого леса диаметром в пятьдесят километров — относительно сухой и богатый рудами, был самой удобной строительной площадкой.
…Тогда, на катере, Улдис подумал: «Вот так она всегда меня ловит. Всегда? Весь полет. Я вынужден обдумывать каждое свое слово более тщательно, чем когда бы то ни было. Я просто робею. Такой сильный человек, как Виола, неуютен в тесном общении.
…А я уже, честное слово, плохо помню, что было со мной до полета. Как будто всю жизнь смотрел в карие глаза Виолы и напряженно подбирал слова для разговора. Виола никогда не хитрит, и
— У нас нет другого выхода, Ви. Надо же как-то исследовать Икс. Если будем ожидать, пока появятся лучшие методы исследования, — просто остановится прогресс науки. Ясно? Новые методы можем создать только мы сами, и только всесторонне проверив старые, на базе экспериментального материала.
— Но ведь там могут погибнуть целые населенные галактики! Я думаю, это стоит прогресса твоей науки?
— Еще не факт, еще далеко не факт, что Икс действительно Вселенная.
— Все равно! Раз есть хоть один крошечный шанс — нельзя трогать Икс! Нельзя!
Вот такой он ее просто обожал. Может быть, именно робость на высшем этапе перерастала в обожание, — увы, Улдис был по натуре ведомым, хотя тщательно скрывал это от всех. У него дух захватывало, когда Виола, разрумянившись, ослепительно сверкая карими глазищами, обрушивала на Улдиса порыв радости или гнева.
— …В конце концов сам Бьернсон должен быть против! Это… это чудовищно, это будет самое большое преступление в истории! Я заставлю Совет Координаторов выслушать меня, я подниму все Круги Обитания! Даже если меня никто не поддержит, имей в виду: в день эксперимента я поставлю свой корабль между излучателями и объектом Икс!
«И заставишь, и поднимешь, и поставишь свой корабль, если захочешь; кто перед тобой устоит, звезда моя, — мысленно восторгался Улдис, — мой главный объект Икс!» Хотелось уткнуться ей в плечо и со всем, со всем заранее согласиться, но мужское самолюбие приказывало не поддаваться, переспорить, победить:
— Как это все нелепо, милая моя! Триста лет назад многие считали, что некоторые элементарные частицы тоже могут быть микровселенными, галактиками с разумной жизнью. Но из-за этого никто не перестал строить ускорители, сталкивать частицы друг с другом! Так почему же мы должны, в угоду отвлеченным домыслам» отменять реальный физический эксперимент?
…Позже, с орбиты катера, они увидели однажды зрелище, неправдоподобное даже с точки зрения Разведчика. В изумрудно-зеленом проливе между островами столкнулись две лавины болотных тварей, словно каждый из островов выслал свою армию. Плесень была взбаламучена, пролив быстро стал грязно-бурым. А на следующий день зелень опять затянула пролив, и острова соединила, словно мост, выросшая за ночь лесная перемычка…
Сейчас же, во время четвертой экскурсии, остров пытался всей своей силой раздавить гравиход. Из тесноты стволов, чьи кроны напоминали бурую цветную капусту, изо всех щелей живой, волнующейся чащи поползли, будто взбудораженные пожаром, темные стремительные тела. Среди зеленой плесени и сизо-бурых лишайных стволов разворачивалась атака животных, странно похожих на самостоятельные части тела. Тяжело скакали, скрючив перед собой пальцы, неуклюжие подобия кистей рук. Раздуваясь, пульсировала некая горловина, которая вполне могла оказаться входом во всепереваривающий желудок. На длинных выростах качались над деревьями не то паруса, не то чаши локаторов, а скорее всего чуткие уши…