Ночь на Днепре
Шрифт:
Если бы понаблюдать за атакой со стороны, то можно было бы увидеть странную картину: немцам, как на учебных занятиях, была предоставлена полная возможность спокойно выбраться из окопов, развернуться в цепь. Вот они с криком и шумом, беспорядочно стреляя из автоматов, пробегают десять, двадцать, тридцать метров. Уже видны их потрепанные шинели, зеленые каски. Бег их делается все стремительнее, кажется, они совсем уже близки к цели, кажется, ничто уже не остановит их, некому остановить…
Но в последний момент прокатилась долгожданная короткая команда: «Огонь!». И сразу ожила, казалось
Не ожидая, пока окончательно захлебнется первая атака, немцы бросили в том же направлении свежий взвод пехоты. Одновременно еще один взвод по-пластунски, всячески маскируясь на местности, стал приближаться к траншее с правой стороны.
— Изготовьсь! — услышала Вера резкий голос ротного. У нее не было своего окопа, и она занимала позицию там, где заставала ее атака. На этот раз Вера оказалась около Ануфриева. Она увидела, как ефрейтор, забыв о ране, вскочил было, но, ступив на больную ногу, весь как-то неестественно изогнулся.
— Ух!.. — вырвалось у него сквозь стиснутые зубы. В следующую секунду он сделал скачок на здоровой ноге, грудью и локтями лег на бруствер и припал к автомату.
Вера заняла пустующий окопчик в двух шагах от него. Гитлеровцы бежали короткими разорванными цепями. Две цепочки: три человека и чуть в стороне и сзади — еще четыре. Первые трое бежали прямо на нее, бежали пригнувшись, но, как показалось Вере, очень быстро; прижатые к животам автоматы их беспрерывно стреляли куда-то поверх траншеи. Вера повела глазом налево, где стоял Ануфриев.
— Не робей, дочка. Подпускай ближе, жди команды! — подбодрил бывалый солдат.
Вера мельком увидела, что на него, чуть правее, тоже бежали две цепочки. «Своих» гитлеровцев она различала уже хорошо: у одного, крайнего, что-то блестело на груди — не то пуговицы, не то нагрудный значок или орден. Солнце, видимо, слепило его — он жмурился и как-то неестественно наклонял голову.
— Ой, что ж Белов молчит? Ведь они совсем рядом, — тревожно думала Вера и все хотела обернуться в сторону ротного, но боялась отвести глаза от набегающих на нее немцев.
Команду «Огонь!» и чьи-то выстрелы она услышала одновременно и почти инстинктивно нажала на крючок. Обе цепочки разом повалились, и Вера с трудом заставила себя расслабить палец и прекратить очередь. Она не заметила, попала в кого-нибудь или нет, — гитлеровцы лежали неподвижно. Со всех сторон раздавались выстрелы, где-то слева ухнул разрыв гранаты, но Вера не оглядывалась и, не спуская глаз со «своих» гитлеровцев, ожидала, когда они снова вскочат и побегут. Двое из них, передние, стали переползать к камню. Одного Вера подстрелила, второй все-таки успел спрятаться и высунул из-за камня автомат. И задние начали перебираться к другому камню, но так скрытно, что она не могла никого из них поймать на мушку. Передний повел по ней прицельный огонь — Вера поневоле пригнулась. А когда выглянула вновь, трое были от нее шагах в тридцати, один из них замахнулся, чтобы
— Не зевай, дочка! — услышала Вера задорный голос Ануфриева и по тону поняла, что это он снял того, с гранатой.
Она не помнила, сколько времени продолжалась атака. Голова ее шумела от беспрерывной трескотни вокруг, криков и напряжения, по лицу струйками стекал пот.
Когда вокруг наступила тишина, Вера не сразу ее почувствовала, и только окрик ефрейтора вернул, наконец, ее к действительности. Она огляделась: поле перед траншеей на всем ее протяжении было безлюдно, даже «ее» немец за камнем не двигался — знать, достала его все-таки последней пулей.
Вера отерла потное лицо, подошла к Ануфриеву.
— Вот и всё, дочка, — сказал ефрейтор удовлетворенно, как говорят хорошо поработавшие, уставшие люди. — Ни один не двигается, как и должно быть.
Он тяжело оперся о стенку траншеи и медленно, оберегая больную и, видимо, сильно натруженную ногу, осел вниз.
— Надо диск дополнить. Вдруг опять пойдут, чем черт не шутит.
Он подтянул к себе вещевой мешок.
— А ты, дочка, метко била. Молодец!
— Ну, какой я стрелок, — смутилась Вера. — Вот вы — настоящий герой. Очень нога болит?
Вера осмотрела его повязку и заторопилась по траншее — возможно, раненые есть, ждут ее.
В этой схватке понесли потери и гвардейцы. Из строя вышло три человека: один убит, двое получили тяжелые ранения в голову.
Когда Сергей Князев подошел к тяжелораненым, один из них был уже перевязан, но в сознание так и не пришел. С другим занималась Казакова. Лица ее Сергей не рассмотрел, видел лишь энергичные движения ее маленьких рук. Тут же лежала санитарная сумка девушки, рядом, прислоненный к стенке траншеи, стоял автомат. Сергей потрогал его — ствол был теплый. «Милая, как же тяжело тебе с нами», — подумал он с внезапной нежностью. Подсев к девушке и показывая глазами на раненых, шепотом спросил — Плохи у них дела?
— Очень, — не прекращая работы, тихо, почти одним движением губ, ответила Вера. — У того, — она показала на перевязанного, — сквозное ранение в лицо. Еле дышит. У этого — пулевое ранение в височную часть, череп задело…
Вера закончила перевязку, положила под голову раненого противогаз и, стряхнув землю с шинели, надела санитарную сумку.
— А ты, Вера, никак тоже ранена? — испугался Сергей. — Щека в крови.
— Не может быть. Ничего не чувствовала. — Она быстро провела рукой по щеке. — Нет, конечно. Просто выпачкалась.
Вера подошла к первому раненому, пощупала пульс.
— На операционный стол надо. Немедленно, — сказала она почти с отчаянием. — И еще четырем необходима срочная операция.
— Как только подоспеют наши, сразу отвезем их в медсанбат, — пообещал Сергей. Он дотронулся до плеча девушки и не сказал, а попросил, как просят близкого человека о серьезной услуге:
— Будь умница, не горячись. Дело только начинается…
Вера, прислонясь к стенке окопа, проводила его глазами до изгиба траншеи.