Ночь на хуторе Межажи
Шрифт:
Взгляд Рандера невольно скользнул по рукам сидящих вокруг него людей. Эх, если бы можно было всех как следует «обработать»! Проверить пальцы, носовые платки, одежду – нет ли на них следов крови или сливового сиропа; обыскать карманы – не лежит ли у кого пачка с деньгами, ключи от «Москвича», перчатки, микрофон… Но это было нереально. Обыщешь их, как же! И не мечтай! Если еще принять во внимание, что трое из присутствующих – женщины… Да, дела…
Ладно, теперь он должен познакомиться со всеми поближе и главное – выяснить, что
После рассказа актрисы в зале воцарилось молчание. Рандер встретил обращенный к нему взгляд Ирены, в котором отразился страх. Почему она так сильно волнуется? Да и не только она – заметно нервничал и Зирап, даже в Уласе появилась излишняя нервозность.
Гирт, показывая глазами на магнитофон, спросил хозяйку:
– Скажите, пожалуйста, у вас тут есть микрофон?
– Нет.
Гирт прочел во взгляде Расмы недоумение, – видимо, до нее не сразу дошел смысл вопроса, – однако не стал ничего объяснять.
В каком-то смысле даже лучше, если он обойдется без магнитофона. Конечно, запись разговоров могла бы потом весьма пригодиться, потому что вести какие-либо протоколы, естественно, он не мог. С другой стороны, включенный аппарат, несомненно, подействовал бы на собеседников угнетающе, сознание, что любое слово фиксируется, всех сковало бы, люди стали бы сдержаннее в высказываниях, и разговор лишился бы свободы и непринужденности, после чего узнать что-нибудь стало бы намного труднее.
Гирт сунул в карман свои записки и сказал:
– Нам придется тут кое-что выяснить, и я очень надеюсь, что вы мне в этом поможете. А сейчас, чтобы не беспокоить всех, я «перебазируюсь» в ту комнату.
Он взял стул, позади которого стоял, и, неся портфель в другой руке, направился в «будуар».
В ближайшие минуты ему предстоял весьма неприятный разговор, он достаточно насмотрелся на Алберта, чтобы иметь ясное представление о том, как поведет себя этот человек, когда к нему начнут приставать с вопросами – в этом отношении Гирт не тешил себя иллюзиями. В конце концов, хорошо хотя бы то, что столкновение, которого все равно не миновать, произойдет в самом начале и притом с глазу на глаз.
Гирт вошел в комнату, затворил за собой дверь и поставил стул у письменного стола – наискосок от кресла, в котором сидел Алберт, затем поставил портфель на пол рядом с собой, уселся и сказал:
– Я бы хотел с вами поговорить.
Алберт пожал плечами.
– Пожалуйста! – В его голосе звучала одновременно и ледяная вежливость, и нескрываемая ирония. – Сейчас на дворе очень скверная погода, не правда ли?
Гирт закурил и после небольшой паузы спокойно сказал:
– Мне кажется, мы могли бы поговорить и более толково.
В сжатых губах Алберта промелькнула усмешка.
– Почему вы закрыли дверь? – внезапно спросил он. – У меня нет секретов.
– Чтобы
Муж Ирены смерил Рандера колючим взглядом и коротко спросил:
– Что вы от меня хотите?
– Может быть, сначала познакомимся?
Алберт еще раз пожал плечами, как бы желая сказать: «Особого желания не испытываю», затем не без ехидства полюбопытствовал:
– Скажите, теперь все люди вашей профессии стали такими церемонными?
– Наверное. Во всяком случае, я надеюсь, что это так, – в тон ему ответил Рандер. – Итак, как вас зовут?
– Смешной вопрос, как будто вы этого не знаете!
– Знаю только, что вы Алберт.
– Ну и что же вам еще нужно?
– Мне хотелось бы узнать и фамилию.
Ершистый гость невесть почему впал в ярость.
– Это и имя и фамилия! Куда уж проще! Или вашему уму недоступны такие простые вещи?
Рандера наконец осенило. Так вот почему он Алберт в квадрате! Очевидно, родители этого человека обладали своеобразным чувством юмора, которое не изменило им даже при выборе имени для сына. Гирт покачал головой:
– Не такой уж я бездарный: сообразил все же с некоторым опозданием. – Он тщательно стряхнул пепел с сигареты, потом спросил: – Когда вы родились?
– Хотите поздравить меня с юбилеем?
– Еще не решил… Ну ладно, если это тайна, – оставим. Но, может быть, вы мне хотя бы скажите, где работаете?
Теперь и Алберт достал сигарету. Нервно чиркая спичками, он отрезал:
– Это абсолютно не ваше дело!
– Так? Допустим… Скажите, пожалуйста, какие были ваши отношения с Юрисом?
– Отношения? Никакие! – Алберт снова пожал плечами и добавил: – Вообще – за кого вы, в конце концов, меня и Юриса принимаете?
Рандер нахмурил брови:
– Может быть, обойдемся без колкостей и оскорблений? Я надеюсь, вы понимаете, что положение серьезное?
Алберт ничего не ответил, и Гирт продолжал допытываться:
– Вы хорошо знаете остальных гостей?
– Я их вообще не знаю, – не замедлил ответить Алберт и желчно пояснил: – К вашему сведению, я не стукач.
– Очень хорошо… – медленно произнес Рандер. Он понимал, что продолжая в таком духе, ни к чему не придет. В то же время не переставал удивляться: почему Алберт настроен так враждебно? Гирт почувствовал: в нем тоже закипает гнев и наперекор всем усилиям сдержаться голос его звучит резче, чем он хотел бы.
– Теперь, пожалуйста, расскажите, что вы делали после того, как вышли из кабинета!
Алберт выпрямился в кресле. Повернул тощее тело к Рандеру и, гневно уставившись на него, потребовал ответа:
– Это что такое? Допрос?
– Нет, почему… Скажем наведение справок. Или, говоря по-человечески, выяснение обстоятельств.
Темные волосы Алберта взъерошились, его и без того неряшливый костюм был посыпан пеплом, а складки на высоком лбу и вокруг рта обозначились глубже, чем обычно.