Ночь на Ивана Купала, или Попала, так попала!
Шрифт:
– А она не сможет сразу сбросить мешковину? – Никитка опасливо поёжился.
– Не бойся. Сразу не сбросит. Я мешковину и верёвку полынью посыпала. Это её сильно замедлит и ослабит. Ты только не зевай, не упусти.
Никитка приободрился.
– Всё сделаю, небоись.
Хорошо, что кикимора недавно объявилась. Значит куколку недавно подложили и найти её проще будет. А вот если бы её заложили при постройке, пришлось бы всю избу по брёвнышку разбирать.
Посмотрела под печью, под лавками, во всех стенных щелях. Заглянула в горшки и прочую кухонную утварь. Нигде ничего подозрительного.
– Куда же тебя припрятали? – проворчала вслух.
– На полатях посмотри.
Подсказал дельную вещь кот.
– Точно!
Я полезла на печь. Ползать там было тесно и неудобно.
– Ну что там?
Не выдержал кот.
– Сейчас, сейчас.
Я пыхтя пыталась просунуть руку в узкую щель за печью.
– Есть, нашла! Вот она, пакость!
Я наконец извернулась и выудила из щели маленькую куколку. Спрыгнула на пол и стала разглядывать проклятую поделку.
Куколка, сделанная из кусочков пряжи, лишь отдалённо напоминала человека. Но для подселения кикиморы и этого достаточно.
– Приготовься Никитка!
Я зажала куколку в руке и прочитала заговор, который ещё по пути в деревню выучила наизусть.
«Ах ты, кикимора домовая. Ночная-полночная, в ночи шалая. Выходи из горюнина дома поскорее, а не то задерём тебя калёными прутьями, сожжём огнём-полымем и черной смолой зальём! Да будет так!»
С силой бросила куколку об пол. В тот же миг маленькое, похожее на скрюченную старушку существо показалось у печи.
Никитка не подвёл, с громким криком набросил на неё мешковину и схватил. Но кикимора оказалась увёртливой, вырвалась и путаясь в мешковине с визгом бросилась к двери. Но на пороге лежали веточки можжевельника. Кикимора их почуяла и шарахнулась к окну. Но и там лежали веточки можжевельника. Кикимора заметалась по горнице.
В конце концов, коту удалось загнать её в угол. Там, огрызаясь и повизгивая, сидела она, клацая маленькими острыми зубками.
Мы с Никитой накинули на изворотливую нечисть кусок мешковины. Вдвоём мы её быстро скрутили. Я держала беснующуюся и подвывающую под тканью кикимору, а Никита крепко вязал её верёвкой. Мелкая пакость всё же ухитрилась укусить меня пару раз.
Связанная по рукам и ногам кикимора наконец успокоилась. Теперь и поговорить можно.
– Скажи, кто тебя сюда подселил? – спросила я.
– Не знаю. – Заканючила нечисть.
– Говори немедленно! – Рявкнул Никитка грозно.
– Не знаю. Я зов услышала.
– Какой зов? – Поинтересовалась я.
– Да вот от неё – кикимора указала на куколку – она позвала, так я поняла, что должна здесь жить. А уйти я не могла.
– Как она могла позвать? Она же неживая? – Удивился парнишка.
– Куколка всего лишь символ – начал объяснять Никитке кот – если просто такую сделать и подбросить – ничего не произойдёт. Нужно обряд, соответствующий провести. Тогда-то кикимора и слышит зов. Эта куколка привязывает её к определённому дому, и уйти сама она уже не может.
– Да, да. Мне на болоте лучше было. Я домой, на болото хочу! – заволновалась кикимора.
– А какой был зов? – Поинтересовалась я. – Ну хотя бы какой был голос, мужской или женский?
Кикимора задумалась.
– Женский вроде… Точно женский!
– Узнать сможешь?
– Нет, не думаю, – пробормотала нечисть.
– Ладно, думаю, мы больше всё равно не сможем узнать. Куколку я сожгу. Ты от неё будешь свободна. Никитка! – позвала я помощника – попроси старосту развести за околицей костёр, скажи нечисть будем жечь.
– А пока мы тебя в мешок посадим, а не то деревенские над тобой расправу устроят. Я тебя развяжу, если пообещаешь, что кусаться не будешь! – Строго сказала кикиморе.
Та заверила нас, что она будет сидеть тихо, как мышка и сама полезла в мешок.
Я завернула куколку в освободившуюся мешковину и перевязала верёвкой, будто там всё ещё сидела пленённая нечисть. Пусть деревенские думают, что мы сжигаем саму кикимору, а её под шумок затем отпустим.
Получившийся свёрток положила в тот же мешок. Собрала веточки можжевельника – ещё пригодятся.
За околицей уже вовсю пылал огромный костёр. Похоже, здесь вся деревня собралась. Ещё издалека услышала, как Никитка, в красках рассказывает о наших похождениях, подозреваю, что уже не в первый раз. Местные слушали его открыв рты.
– Пошуми немного – шепнула я мешку – пусть видят, что в мешке кто-то есть.
Кикимора послушно завозилась, заверещала. Деревенские испуганно отпрянули. Я подошла к старосте и сказала:
– Выловили мы нечисть болотную. Не будет она больше вам докучать, – показала ему верещащий мешок – а теперь попрошу всех отойти, я её жечь буду да заговор читать. Как бы кого не зацепить!
После этих слов мешок заверещал ещё сильнее. Староста испуганно озираясь отогнал своих подопечных на несколько шагов от огня.
Я приглядела неподалёку раскидистый кустик, подошла к нему. Развязала мешок и вытащила свёрток с куколкой. Кикиморе шепнула:
– А теперь сиди тихо, как только я подойду к костру потихоньку выбирайся из мешка и прячься в траве. И в деревню чтоб больше ни ногой!
Кинула развязанный мешок под куст, сама подошла к пылающему костру и произнося заговор кинула свёрток в огонь. Тот ярко вспыхнул и затрещал. Из толпы раздались вздохи.
Забрала пустой мешок из-под куста, демонстративно его потрясла, показывая, что в нём ничего не осталось.
Затем подошла к семье Митяя.
– Можете возвращаться в дом, больше нечисть вас не потревожит. А лучше заведите кота или кошечку. Всякая злобная жуть как кошек не любит.
Митяй и его многочисленные родственники принялись меня благодарить. А так как семья эта оказалась зажиточной, то нас с котом завалили подарками.
А кот в это время подсуетился и распродал все захваченные нами с собой зелья и травяные сборы.