Ночь над водой
Шрифт:
– Пятеро! – она засмеялась. – Тогда вам лучше выбрать мамочку посильнее. – Но Маргарет тут же снова стала серьезной. – Теперь верю. Это и впрямь прекрасно. Думаю, когда-нибудь так и будет.
– А вы? – спросил он. В чем ваша мечта?
– Хочу сражаться за родину, вступить в ополчение. Немного странно, когда женщина, девушка, говорит об армии. Но сейчас это перестало быть редкостью.
– И что вы там будете делать?
– Водить машину, хотя бы санитарную.
– Это ведь опасно.
– Знаю. И
– Вы говорите с такой убежденностью.
– У меня был... друг, он погиб в Испании. Я хочу продолжить его дело. – Она внезапно стала печальной.
– Вы любили его? – Вопрос сам слетел с губ. Она молча кивнула.
Гарри видел, что Маргарет чуть не плачет. Он тихонько тронул ее за руку.
– И все еще любите, как я вижу.
– Всегда буду помнить о нем. – Ее голос опустился до шепота. – Его звали Ян.
Гарри почувствовал комок в горле. Захотелось заключить ее в объятья, утешить, уберечь. И он бы, наверное, сделал это, если бы не ее краснолицый папаша, который сидел в дальнем углу, посасывая виски и читая «Таймс». Поэтому ему пришлось ограничиться только осторожным, незаметным пожатием руки. Впрочем, Маргарет поняла его и благодарно улыбнулась.
Пришел стюард.
– Ваш ужин подан, мистер Ванденпост.
Гарри удивился. Неужели уже шесть? Ему не хотелось прерывать разговор с Маргарет. Она, казалось, прочла его мысли.
– У нас еще будет уйма времени для разговоров. Мы будем вместе еще двадцать четыре часа.
– Ладно, пойду. – Он улыбнулся и опять тронул ее за руку. – Я не прощаюсь.
«Странно, – подумал он, – я начал разговор, чтобы приручить ее, прощупать намерения, а закончил тем, что выболтал все свои секреты». Эта девушка определенно имеет над ним какую-то власть. Это пугало, но хуже всего, что ему самому это правится.
Гарри прошел в гостиную и не узнал ее: обстановка совершенно другая, все приготовлено для обеда, стоит три стола, уже накрытых на четыре персоны, рядом два маленьких сервировочных столика. Как в хорошем дорогом ресторане – белоснежные скатерти, накрахмаленные салфетки, фарфоровая посуда с голубой эмблемой компании, сверкающие приборы. Огромный плакат во всю стену: символическая карта мира, в центре – крыло – символ «Пан Америкэн».
Стюард указал ему на место напротив невысокого полного мужчины в светло-сером дорогом костюме хорошего покроя, Гарри даже позавидовал. В галстуке заколка с крупной настоящей жемчужиной. Гарри представился, мужчина протянул руку:
– Том Лютер.
Гарри заметил, что в манжеты рубашки вставлены жемчужные запонки. Вероятно, мужчина не жалеет денег на драгоценности. Гарри сел за стол, развернул салфетку. У Лютера был американский акцент, но интонация какая-то знакомая, ближе к европейской.
– Вы откуда родом, Том? – осторожно задал вопрос Гарри.
– Провиденс, Род-Айленд, а вы?
– Филадельфия, – он понятия не имел, где это, – но жил в куче мест. Знаете, мой отец работал в страховой компании.
Лютер небрежно кивнул. Казалось, разговор его абсолютно не занимает. Что ж, так даже лучше, а то будет задавать разные вопросы, связанные с Америкой, можно легко проколоться.
Подошли и сели за стол два члена экипажа. Эдди Дикен, бортинженер, широкоплечий парень с волосами песочного цвета и приятной улыбкой. Гарри почудилось, что ему душно в застегнутом на все пуговицы форменном кителе и тугом галстуке. И Джек Эшфорд, темноволосый, гладко выбритый с манерами человека, рожденного для военной формы, подтянутый и строгий.
Как только они сели, Гарри сразу же заметил какую-то натянутость между бортинженером и сидящим напротив Лютером. Это показалось ему любопытным. На закуску подали устрицы. Летчики пили кока-колу, Гарри рейнвейн, а Том Лютер – мартини.
Он думал о Маргарет Оксенфорд и ее друге, убитом в Испании. Ян погиб, по крайней мере год назад, год – это много, особенно для ее возраста.
Джек Эшфорд перехватил его взгляд.
– Да, пока нам с погодой везет.
Только тут Гарри обратил внимание, что небо светлое, на крыле блестит солнце.
– А как обычно?
– Иногда всю дорогу от Ирландии до Ньюфаундленда льет дождь. А вообще, чего только не бывает – град, снег, лед, гром и молния...
Гарри вспомнил, что читал об этом.
– Лед, наверное, очень опасен?
– Ну, в принципе, мы так планируем маршрут, чтобы избежать обледенения, но на всякий случай у нас есть резиновые чехлы.
– Чехлы?
– Да, такое резиновое покрытие, которое устанавливается на крыльях и оперении в тех местах, где есть опасность обледенения.
– Каков прогноз на дальнейший путь?
Джек на секунду замолчал. Гарри заметил, что ему неприятно отвечать на этот вопрос.
– В Атлантике шторм, – сказал он после паузы.
– Сильный?
– В центре сильный, но, думаю, нас заденет только краем. – Между тем в его голосе не было большой убежденности.
– А в шторм как здесь, ничего? – спросил Лютер. Он улыбнулся, обнажив ряд мелких острых зубов, однако Гарри заметил испуг в его голубых глазах.
– Немного трясет.
В разговор неожиданно вмешался Эдди.
– Джек просто приуменьшает опасность, – сказал он, не спуская глаз с Лютера, – в шторм жутковато, все равно что ковбою сесть на необъезженную лошадь.
Лютер покраснел, а Джек строго посмотрел на друга, не одобряя его поступка.