Ночь опасна
Шрифт:
Олег перевел дух и как можно спокойнее сказал, что, если все рассказанное Ниной — правда, тогда этот звонок как раз имеет большое значение. Потому что вчера ее пытались подстеречь дважды. Первый раз — в собственной квартире, а второй — ночью, на Чистых прудах. Кто-то слышал, как она назначала ему свидание, иначе как об этом могли узнать?
Нина осторожно заглянула ему в глаза — как-то по-кошачьи вкрадчиво:
— Ночью, на прудах? Олежка, там никого не было!
— Уже не было! — сорвался он. — Ты пришла, когда труп уже увезли!
И, встретив ее обезумевший взгляд, добавил, что, наверное, Нину вчера хранил какой-то
— А там б-был к-кто-то… — в панике запиналась Нина, хватая его за рукава пижамы.
— Вместо тебя убили кого-то другого. Другую женщину. Я издали принял ее за тебя… Пальто похоже, и прическа… Я и милицию туда вызывал. Да не смотри ты на меня так. — Он освободился от ее рук и встал. — Сейчас принесу тебе воды.
Он задержался на кухне, давая своей гостье время, чтобы прийти в себя. Ему и самому нужно было успокоиться — когда он наливал воду, стакан приплясывал у него в руке. До самого последнего момента он все-таки сомневался, что Нина говорит правду. Может быть, и не лжет, но наверняка запуталась, все неверно поняла, напугалась, когда нужно было разобраться… Какие-то неприятные совпадения и, конечно, расстроенные нервы… Но теперь, вспомнив ту женщину на Чистых прудах, Олег был уверен — Нина и впрямь подвергалась опасности.
«Ее убили вместо Нинки, потому что она сидела на том месте, где должна была быть Нина! И одета была примерно похоже! Господи, я ведь мог найти там Нинку!»
Из комнаты донесся жалобный голос:
— Где ты? Кому-то звонишь?
Он вернулся и протянул ей стакан. Нина торопливо вытерла проступившие слезы, окончательно размазав вокруг глаз косметику:
— Ну кто меня так ненавидит?! Да я никому зла не сделала, чтобы вот так… Ее убили, да?! Как?!
— Я не знаю, — уклонился он от ответа. На самом деле он знал. Это был выстрел, судя по всему — почти в упор. В темноте, на черном пальто, он не разглядел дыру в груди, но когда патруль осветил жертву сильным фонариком, Олег едва удержался на ногах. Такое он видел впервые — если не считать телевизора, конечно. И сейчас решил не пугать свою гостью. Пистолет — это уже чересчур серьезно.
— Нина, так не бывает, чтобы кто-то просто так к тебе привязался, — сказал Олег. — Если сама не можешь вычислить, кто это, нужно обратиться в милицию.
Она ответила, что сперва должна согреться. Иначе точно заболеет. Нина всегда переводила разговор на другую тему, если прежняя ей не нравилась. Она отправилась в ванную, заперлась и включила воду. Потом принялась кричать через дверь: не найдется ли у него лишней зубной щетки? нет ли чистого полотенца? Он подал ей все это в приоткрытую дверь — войти Нина не разрешила. Еще через несколько минут из ванной опять донесся ее голос. Олег устало подошел к двери, но выяснилось, что на этот раз Нине ничего не требуется.
— Я просто вспомнила, как тебе звонила. Точно из дома, а мои в это время обедали на кухне. Меня никто не подслушивал. А голос, который ты слышал, — это телевизор, наверное. Он у нас всегда орет.
— Это очень плохо, — сказал Олег, но за шумом льющейся в ванну воды она его не услышала.
Он вышел в прихожую, повесил на «плечики» ее мокрое пальто, провел рукой по слипшемуся белому воротнику, издававшему острый, химически-звериный запах. Порылся в карманах собственного пальто.
«Но я могу ошибаться, — пытался он себя переубедить, рассматривая визитку. — Ночью в большом городе чего только не происходит! Это может быть просто совпадение — что она оказалась там и ее убили! Я ведь ничего о ней не знаю! Но Нина, Нина… Ее-то пытались подстеречь и убить три дня подряд! Был четвертый раз или нет? Они знали, что она отправится в полночь на Чистые пруды, или там разыгралась совершенно другая история?»
Нина вышла из ванной в его купальном халате и босиком. Она взбивала спутанные мокрые волосы и смущенно улыбалась:
— Ты, ради бога, прости, что я так к тебе свалилась! Работаешь? Ты работай, а я могу обед приготовить… Я не буду мешать.
«Как все-таки быстро она освоилась», — с неожиданным неудовольствием подумал Олег. И поразился этому — скажи ему кто дня три назад, что Нина поживет у него, он бы только обрадовался. А сейчас никакой радости не ощущал.
— Знаешь, о чем я подумал? — сказал он, не отвечая на поставленный вопрос насчет обеда. — Если ту женщину убили вместо тебя, то кто-то все-таки подслушал наш разговор.
Она попросила не говорить больше о той женщине. Дескать, и так держится из последних сил, у нее совсем нет желания продолжать эту тему. Главное для нее сейчас — успокоиться. А потом подумать, как жить дальше. Ведь если к ней привязался какой-то маньяк — домой возвращаться никак нельзя. А ее разговор по телефону никто не подслушал — она в этом уверена так же, как и в том, что всегда закрывает газовый кран!
Нина проспала в его постели до вечера — она так и улеглась с мокрыми волосами, в халате, заявив, что вздремнет только пару минут. Олег все это время просидел на кухне, обложившись книгами и пытаясь заниматься переводом. Он несколько раз заходил в комнату, чтобы взглянуть, не проснулась ли его гостья. Во сне Нина разрумянилась, темные волосы высохли и растрепались. Она выглядела довольной и безмятежной; и ему даже начинало казаться, что рассказанная ею история — просто бред. В обратном его убеждала только визитка, которую он положил в словарь, в качестве закладки. Ему почему-то хотелось набрать указанный там телефонный номер. Была ли семья у той женщины? В сущности, какое ему до этого дело? Если кто и должен мучиться угрызениями совести, то это Таня — она накануне была так резка с покойницей. Или, наконец, сама Нина — ведь похоже, что несчастная женщина пострадала именно из-за нее.
Номера он так и не набрал. Что он мог сказать, о чем спросить? Ближе к вечеру ему позвонила младшая сестра. Нина спала так крепко, что даже не услышала звонка.
— Ты не мог бы одолжить мне пару тысяч, до десятого числа? — без предисловий поинтересовалась Оля. Она никогда не церемонилась, прося взаймы, — с тех пор, как отец ее ребенка так на ней и не женился, девушка считала, что весь мир, в том числе и брат, чем-то ей обязан.
— Тысячу я тебе дам, — пообещал Олег. — До десятого тебе вполне хватит.