Ночь поцелуев
Шрифт:
Оба лежали усталые, счастливые и пьяные от любви.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — прошептала Кейт.
Гейбриел накручивал на палец ее блестящий локон.
— Твои волосы — настоящее золотое руно, — пробормотал он.
— У меня есть приданое. — Она подняла голову и заглянула ему в лицо.
— Это хорошо, — отозвался Гейбриел. — А тебе известно, что древние греки…
— Гейбриел!
— У тебя есть приданое. Отлично. Мы с Виком все рассчитали, но лишних денег никогда не бывает. Знаешь, как
— Нет, — с улыбкой призналась Кейт.
— Фердинанд заявил, что готов продать коллекцию оружия. Софонисба обещала отказаться от бренди, хотя, говоря по правде, выдержала недолго.
Кейт рассмеялась.
— И Вик тоже не остался в стороне. — Гейбриел умолк.
— Вик?
— Да. Сказал, что подыщет платное место дворецкого.
Кейт была тронута.
— О, Гейбриел, ничего лучше мне никто не предлагал! Точнее, тебе.
— Нам обоим, — заключил он, обнял еще крепче и поцеловал.
— Но ведь у меня есть приданое.
Грудь коснулась груди, и он перестал слушать, а в следующий миг Кейт уже сидела верхом.
— Ммм, — промычал Гейбриел и слегка подвинул любимую.
— Нет! — снова испугалась Кейт.
— О да! — успокоил он.
— Сначала послушай меня.
— Все, что угодно.
Но он не слушал. Кейт наклонилась, чувствуя себя смелой и прекрасной, и начала снова.
— Гейбриел, я…
Однако положение оказалось чрезвычайно ненадежным. Сильные руки совершили несколько волшебных движений, и мгновение спустя Кейт уже вцепилась в плечи любимого, с трудом сдерживая крик.
— Ни звука, — предупредил Гейбриел, не прекращая равномерного движения.
— Хорошо, — послушно кивнула Кейт.
— Только что по коридору кто-то прошел. Должно быть, Лео и Генри наконец-то отправились спать.
— Постараюсь вести себя тихо, — пообещала она. — Только не останавливайся.
Гейбриел улыбнулся:
— Самое время поговорить по душам. Кажется, ты собиралась сообщить что-то важное?
Кейт прищурилась и, приподнявшись на коленях, попробовала двигаться самостоятельно.
Темные глаза Гейбриела вспыхнули.
— Неужели не хочешь узнать, что я намерена сказать? — спросила Кейт и принялась раскачиваться, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо возлюбленного.
Настала его очередь сдерживать стоны.
— Только не сейчас. Не могла бы ты?.. Да-да, вот так.
— Я…
Кейт погрузилась глубоко, жадно, а потом снова встала на колени.
— Я одна из самых богатых…
Гейбриел не слушал, поднял бедра, однако она привстала и отстранилась.
— Кейт!
— Я одна из самых богатых женщин в Лондоне, — наконец-то договорила она и опустилась, ощутив настоящее блаженство.
Гейбриел перевернулся так стремительно, что она охнула от неожиданности, овладел ею со всей силой безумного, нерастраченного вожделения и увлек в жаркую тьму, где не было никого, кроме двоих влюбленных.
А потом они лежали, прижавшись друг к другу, в полной тишине.
— Ты действительно сказала то, что я услышал? — неожиданно переспросил Гейбриел.
Кейт притворилась спящей, однако он разбудил ее и заставил повторить историю слово в слово.
А его необузданное торжество разбудило Генри и Лео.
Глава 41
Прошло четыре года
Раскопки Карфагена продолжались уже пятый год. Несмотря на то, что профессор Биггитстиф не меньше трех раз в месяц сообщал об открытии города Дидоны, убедительных доказательств его правоты так до сих пор и не нашли.
Сдаваться Биггитстиф не собирался, твердо решив добиться победы, и неудачи лишь укрепляли его боевой дух.
— Такое чувство, что упрямец надеется в один прекрасный день обнаружить опознавательный знак, — вздохнул Гейбриел, вытянувшись на кровати и заложив руки за голову. — Лучше всего, конечно, подошла бы табличка с надписью: «Здесь спала Дидона».
Супруга пробормотала что-то невнятное, но утешительное. В эту минуту она как раз медленно погружалась в сладкий дневной сон.
С точки зрения Гейбриела, недовольство Биггитстифа меркло по сравнению с удивительными находками, раскрывающими повседневную жизнь обитателей древнего Карфагена. Здесь было все: начиная с бытовых приспособлений и заканчивая погребальными традициями, свадебными дарами и обычаем праздновать дни рождения.
Даже несмотря на то что они с Кейт присутствовали на раскопках не дольше четырех-пяти месяцев в году, только зимой, методы принца полностью оправдались и доказали свою научную состоятельность. Поначалу Биггитстиф упорствовал в возражениях, но огромный успех книги Гейбриела — причем не только в научной среде, но и у широкой публики — завоевал теории молодого археолога неоспоримый авторитет. Именно поэтому раскопки Карфагена продолжались с невиданной до той поры тщательностью и неизменным вниманием к деталям.
Впрочем, сейчас, в самые жаркие часы дня, работа на время замерла. Каждый разумный человек поспешил скрыться в полотняном шатре, чтобы отдохнуть перед вечерней сменой.
Однако оказалось, что не все участники раскопок могли считаться разумными — об этом свидетельствовал деловитый топот вокруг кучи черепков, дожидавшейся тщательного осмотра и классификации.
— О Господи! — простонал Гейбриел. — Опять прибежал. Должно быть, няня задремала.
— Сделай что-нибудь, — попросила Кейт. — Я не могу пошевелиться.