Ночь разбитых сердец

Робертс Нора

– Он прав. – Сэм отхлебнул виски, размышляя, удастся ли алкоголю смыть горький вкус стыда. – Я не был им отцом с тех пор, как Белл бросила нас. Я все свалил на тебя.

– Сэм…

Он посмотрел на нее.

– Ты хочешь сказать, что это неправда? Кейт вздохнула и, почувствовав, что ноги отказываются дер­жать ее, опустилась на высокий табурет у бара.

– Нет. Какой смысл лгать?

Сэм издал звук, который при желании мог бы сойти за смех.

– Твоя безукоризненная честность – восхитительное каче­ство… но иногда раздражает.

– Не думала, что ты замечаешь какие-то

мои качества. Что ты вообще что-нибудь вокруг себя замечаешь. Ведь я много лет твердила то же самое, что сегодня вылил на тебя Брайан. Толь­ко, разумеется, в более вежливом варианте. – Кейт в упор смот­рела на Сэма, не отводя воспаленных глаз. – Но ты не реагиро­вал. Мне ни разу не удалось даже помять твою броню!

– Ошибаешься… – Сэм отставил стакан, потер лицо рука­ми. То ли из-за усталости, то ли из-за пережитого потрясения, но он вдруг произнес вслух то, что считал похороненным глубо­ко в своей душе: – Я просто не хотел, чтобы они нуждались во мне, чтобы нуждались хоть в ком-нибудь. И, черт побери, я не хотел нуждаться в них!

Надо остановиться, сказал он себе. Достаточно. Он ничего подобного никогда не говорил раньше. Никому. Но Кейт смот­рела на него так терпеливо, с таким спокойным сочувствием, что он не выдержал. Ему показалось, что прорвалась плотина, и он почувствовал облегчение.

– Кейт, Белл разбила мое сердце! А когда я немного пришел в себя, ты была здесь и все как будто вошло в свою колею. Я даже не испытывал благодарности – просто воспринял это как должное…

– А если бы я не осталась?

– У них бы не было никого. Ты отлично поработала, Кейт. Не знаю, осознал ли бы я это когда-нибудь, если бы парень не ударил меня промеж глаз. А на это, должен сказать, нужно му­жество…

Кейт закрыла глаза.

– Никогда не пойму мужчин! Даже если проживу еще полве­ка. Ты гордишься им потому, что он накричал на тебя?!

– Я уважаю его за это. И понимаю теперь, что не относился к нему с должным уважением, какого заслуживает взрослый мужчина.

– Боже правый! – пробормотала Кейт, схватила нетронутый бурбон Брайана, глотнула и поперхнулась.

Губы Сэма скривились в улыбке. Вид раскрасневшейся Кейт с широко раскрывшимися глазами показался ему очень забав­ным.

– Ты никогда не увлекалась крепкими напитками. Кейт втянула воздух и с шипением выдохнула, потому что горло все еще горело.

– Сегодня я делаю исключение! Устала до смерти… Сэм забрал у нее стакан.

– Тебе будет только хуже.

Он наклонился к холодильнику и достал открытую бутылку «Шардоне». Пока он наливал вино, Кейт удивленно смотрела на него.

– Неужели ты знаешь, что я люблю?

– Нельзя прожить с женщиной двадцать лет и не узнать ее привычки. – Он понял двусмысленность сказанного и покрас­нел. – Прожить в одном доме, я имел в виду.

– Хмм… Ну и что ты теперь будешь делать с Брайаном?

– Почему я должен с ним что-то делать?

– Сэм! – Она нетерпеливо глотнула вина – только для того, чтобы уничтожить вкус бурбона во рту, разумеется. – Неужели ты упустишь этот шанс?

Кейт снова за свое, только и подумал он. Снова дергает его, а ему необходимо одно: покой. Немного покоя.

– У него

накипело на душе, и я позволил ему высказаться. Дело сделано.

– Ничего не сделано! – Кейт наклонилась через стойку и схватила Сэма за руку, прежде чем он успел уклониться. – Брай­ан только что распахнул дверь, которую ты запер много лет назад. Пусть ногой, но распахнул. Ты должен поступить как отец, как мужчина и войти.

– Я ему не нужен, Кейт…

– Боже, какой же ты глупый! – Кейт рассердилась настоль­ко, что даже не заметила, как растерянно и смущенно он улыб­нулся. – Вы все такие упрямые… Каждый мой седой волос – результат ослиного упрямства Хэтуэев!

Он посмотрел на ее аккуратную темно-рыжую голову.

– У тебя нет ни одного седого волоса.

– Я плачу за это большие деньги! – Она громко вздохнула. –

Теперь послушай меня, Сэм, и хоть раз действительно выслу­шай. Неважно, сколько лет этим детям – они все еще нуждают­ся в тебе. И давно пора дать им то, в чем ты отказывал им и себе все эти годы. Сочувствие, внимание, любовь. Должна сказать, если Джинни спровоцировала эту сцену, я почти рада ее безоб­разной выходке. И я не собираюсь стоять в стороне и спокойно смотреть, как вы четверо снова расходитесь в разные стороны! Схватив свой стакан, Кейт соскочила с табурета.

– Я ухожу. Постараюсь успокоить Лекси, а это наверняка займет полночи. У тебя будет достаточно времени, чтобы найти сына и попытаться установить с ним нормальные отношения.

– Кейт!..

Она остановилась у двери, посмотрела на него все еще свер­кающими от гнева глазами и обнаружила, что он нервно вце­пился в бутылку «Джим Бим».

– Я не знаю, с чего начать…

– Идиот! – сказала она так ласково, что он снова покраснел. – Ты уже начал.

Брайан точно знал, куда идет. Он не обманывал себя, говоря, что просто хочет пройтись и проветриться, поскольку прекрас­но понимал: он может обойти весь остров, и это его не успокоит.

Брайан злился на себя из-за того, что вспылил и высказал то, о чем лучше было бы промолчать. Его мучило, что он довел Лекси и Кейт до слез. А ведь он давным-давно решил, что жизнь гораздо проще, если держать все в себе, смириться и заниматься своими делами!

Но разве не так жил его отец все эти годы?

Брайан сгорбился под дождем, раздраженный тем, что не на­кинул куртку и теперь промок насквозь. Пробираясь между дю­нами по мокрому песку, он слышал глухой рокот моря. Осве­щенные окна коттеджей служили ему ориентиром в темноте.

Поднимаясь по ступенькам небольшого домика, он услышал классическую музыку и через залитую дождем стеклянную дверь увидел Керби: мешковатые синие спортивные брюки, босые ноги… Она что-то искала в холодильнике, отбивая ритм изящ­ной ступней с дерзкими розовыми ноготками. Свесившиеся вперед волосы закрывали лицо.

Он почувствовал весьма удовлетворительный прилив похоти и без стука открыл дверь.

Керби резко выпрямилась и вскрикнула.

– О, Брайан! Я не слышала тебя… – Захваченная врасплох, она потеряла равновесие, уперлась рукой в открытую дверцу хо­лодильника и чуть не упала. – Что-нибудь узнали о Джинни?