Ночь святого Христофора
Шрифт:
Я машинально пролистнул еще несколько страниц. Бесполезно. По неведомой мне причине составитель книги умолчал о каких-либо способах перемещения тел через другие пространства.
Оставалось одно. Я мог действовать, только минуя Йотунгейм. А это означало, что для выполнения задуманного мне придется проникнуть в тот единственный мир, в пределы которого я получил право войти один и последний раз в жизни. Путь к мертвому герцогу, внутрь крепости, лежал через мир бесов - вот оттуда-то для перемещения трупа я уже был в состоянии использовать те удивительные силы, коими располагал лишь верхний мир. Защита,
Я вынул нож и, вспоров на груди рубаху, извлек подшитый с изнанки флакончик с чудодейственным эликсиром. Несколько рубиновых капель обожгли мне рот. Я почувствовал необычайную свободу... Оставалось лишь очертить магический круг и последовательно повторить проделанное накануне.
Земля подо мной затряслась, мельница чуть не рухнула под натиском урагана. Грянул гром; и сила, властно вырвавшая меня из окружающего пространства, так и не вернула в привычный мир, пока нечто, проснувшееся во мне, не завершило дела...
Я словно плыл в бреду и слышал, как завывал ветер. Я увидел со стороны склоны лесистых холмов, утыканные черными пиками елей. Я видел крепость в кольце огня и нечисть, кишевшую между огненной и стеклянно-черной рекой, в которой отражалась луна. Я запомнил кладку мощной стены из дикого камня она была так близко, что видна стала каждая трещинка в сыром граните... Сзади пылал огонь, и бурая поверхность камня вошла в меня - или это я вошел в стену?
– и тогда вновь замерцали огни... То были факелы, почти не разгоняющие тьму. Но глаз понемногу привыкал и начал различать стену, что была сзади. Впереди... На бесконечно длинных столах горели свечи, и желтые язычки сливались в две огненные вереницы, пересекавшиеся в виде креста. За этими нелепыми столами и восседали трупы, распространяя вокруг запах тления. В сущности, и уцелевшие живые уже были трупами, хотя временами корчились в судорогах и отвратительно хрипели; другие же давно стали разлагаться - в ямах глазниц шевелились черви и едва слышно шуршали, ползая в напудренных париках придворных и парадно разодетых государственных мужей. Сквозняк колебал пламя факелов и сметал со стола разбросанные листы бумаги; свитки сносило на пол, к той части крестообразного стола, где возле дальней стены стоял гроб с телом герцога.
Тело мое пронзил стремительно быстрый поток. И нечто, проснувшееся во мне, вместе с этим потоком легко понеслось в бесконечность.
Я, листавший страницы книги, прочитал заклинание и напряг волю. Я, смотревший со стороны, увидел в факельном свете, как гроб приподнялся и полетел; вихрем взметнуло в воздух белую тучу бумаг. Огни светильников вспыхнули и погасли, задутые сквозняком.
В темноте бушевал ветер, и где-то внизу скрипели и падали сломанные деревья. Я снова не знал, явь это или сон...
Когда слух вернулся и глаза мои смогли различать мельничные стены, я подошел к окошку.
Луна освещала берег. Под деревом я увидел гроб, вертикально прислоненный к стволу. Лицо трупа было обращено к реке.
На горизонте совсем отчетливо сияло зарево.
"Чума для них тоже смерть!
– уверенно думал я, спускаясь по шатким дощатым ступеням.
– Они жгут костры, они боятся..."
Плоты вновь плыли нескончаемой чередой. Дым и пламя вырывались во тьме из огромных яиц...
Мне
– Вот и отлично! Вот и замечательно! Перезаразить их всех - и нет проблем. Ах ты, ловкач!..
– внезапно раздался за моей спиной одобрительный смех.
Я резко обернулся. Да, это был он, снова он, как будто никуда отсюда и не уходил.
– Ты что же, ждал все это время?
– не поверил я.
– Если так угодно. Я всегда дожидаюсь тех, кого зову... До самого конца... Ну разве мне не интересно знать, как ты использовал свой шанс! Ведь ты, надеюсь, не забыл наш разговор?
Стыд охватил меня. И вправду...
– Вот чума, которая спасет весь мир, - попробовал я как-то оправдаться, указав на опустевший гроб.
– Чума...
– передразнил он.
– Ваша веселая безносая потаскуха... Ей, вероятно, очень скучно? Достойного же лекаря ты подыскал!..
– И продолжал рассерженно: - Нет, ты глупец! Конечно, я предполагал, но все-таки надеялся... Ты мною пренебрег, чтобы спасти все это!.. Пренебрег, в конце концов, самим собой. Мой подарок использовался ради других... А зачем? Неужто ты не знаешь, как встречает мир своих законных благодетелей?! И кого он после за спасителей готов считать? Надеешься установить порядок, справедливость?! Даже в мире бесов...
– он вздохнул и замолчал.
И я не проронил ни слова. Мне вдруг вспомнилась хромоножка, и я спросил его, кто появился на свет этой ночью.
– Какая разница!
– отмахнулся он.
– Как-нибудь назовут. У вас каждая ночь - ночь какого-нибудь святого...
Здесь он ошибся, и я почувствовал маленькое удовлетворение: эта ночь была совершенно рядовой, ничьей.
– Чему ты радуешься?
– не понял он.
– Ты пренебрег самым главным. Так знай же: ты радуешься слишком рано. Еще тысячу раз придется спасать твой мир! И всякий раз ради его спасения в такую ночь будут бросать на растерзание нечисти труп чумного правителя! Так всегда будет там, где глупцы подлы, а мудрецы безумны! Вот и весь твой шанс... Прощай!
Он исчез.
Сбоку громко затрещали кусты. Я оглянулся.
Из-за дерева смотрела на меня сама безносая... Но косы на плече, к счастью, не было - это оказалась старуха...
– Я все слышала, святой отец, - упала она на колени.
– Не прогневайся на нас, спаситель...
– Так ты... шпионила за мной?!
– невольно отшатнулся я.
– Нет, нет, святой отец! Как можно? Просто я искала... Шла по берегу... А он оказался таким ужасным...
– Ужасным?
– я припомнил недавнего своего собеседника и только усмехнулся.
– Ну конечно! Не успел появиться на свет - и тотчас улетел... А хвост... О, господи!..
– Кто?
– вскрикнул я, представивши себе урода, что родился у несчастной хромоножки.
– Кто улетел?
– Дракон! Какой вы, право, недогадливый, святой отец!.. Он вылупился из яйца и был таков. Даже нечисть не ожидала. Вот и помчались все за ним. Теперь здесь тихо...
– Ну, а там, в подвале? Только честно мне скажи, - волнуясь, допытывался я у повитухи.
– Кого родила хромоножка?