Ночь в тоскливом октябре
Шрифт:
Если бы стены и полы дома стали прозрачными, я бы смог ее увидеть невооруженным глазом. Скорее всего, она на втором этаже. Возможно, в ванной, или же в кровати.
Легла спать, не умывшись? И не почистив зубы? И не сходив в туалет?
Из своего угла веранды я бы вполне мог услышать журчание воды в трубах. Но ничего такого не заметил.
Может, она закончила гигиенические процедуры еще до того, как я подошел. Я наблюдал за крыльцом с той стороны улицы минимум минут пять, может даже десять. Достаточно времени, чтобы ополоснуть лицо, почистить зубы
А пока я обыскивал крыльцо, и сидел в углу, трясясь от мыслей о Рэнди, она могла дойти до своей темной спальни, раздеться, натянуть то, в чем предпочитает спать, и лечь в постель.
Наверное, там сейчас и лежит. Свернувшись калачиком на боку, прикрытая по плечи простыней или одеялом. Одетая во что? Мне показалась, что она совсем не из тех девушек, которые любят кружевные пеньюары и халатики. Скорее, на ней какая-нибудь пижама или простая хлопковая ночная рубашка.
А может, вообще ничего? Как тебе такой вариант?
Нет, для этого сейчас уже прохладно.
И таким образом, я представил ее под одеялом, в белой ночной рубашке. Я почти видел ее там. Как она лежала на боку, свернувшись, и как половина ее лица вжималась в подушку, и как ее бедра и низ ягодиц виднелись из-под края рубашки.
Будь я невидимкой, то прокрался бы незамеченным в дом, и нашел бы ее спальню. Я бы встал у ее кровати и смотрел на нее спящую, и слушал ее дыхание. Может, я бы даже осторожно спустил одеяло с ее тела, чтобы оно сползло на пол у кровати, и я мог разглядеть ее, ничем не прикрытую.
Ее белая ночнушка почти сияет во тьме. Ее кожа кажется темной на контрасте. Я вижу округлости ее обнаженных ягодиц, и темную впадинку между ними.
Может быть, она все-таки не спит в рубашке. Может быть, она спит обнаженной.
Да, так гораздо лучше.
Простонав во сне, она переворачивается на спину.
Словно выпав из своей фантазии, я внезапно подумал, а заперта ли входная дверь?
Девушка могла забыть запереть ее, после того как прокралась в дом. Кроме того, судя по тому, что я слышал и читал, довольно большой процент людей вообще редко запирает свои машины и жилища на ночь. Особенно в маленьких городках.
Что если эта дверь не заперта?
Я бы мог отворить ее и проникнуть в дом. Там, в темноте, я был бы почти невидимкой. Я смог бы пройти в спальню девушки и встать у ее кровати, и…
Никогда. Только не я.
Но я мог бы.
Я мог бы много чего. Не значит, что я буду это делать. Должно быть, я схожу с ума, если даже помышляю об этом. Во-первых, меня могут поймать. Во-вторых, я бы не стал этого делать, даже зная, что шансы попасться абсолютно нулевые.
«Да неужели? — подумал я. — Тогда откуда эти фантазии про человека-невидимку? Единственная причина быть невидимым — возможность делать все что пожелаешь и не попадаться».
Ну, я определенно не являюсь невидимым. Это уж точно. И если полезу в чужой дом, то меня могут поймать с поличным. Избить. Застрелить. Сдать в полицию. И что подумает девушка? Решит, что я вор или какой-то извращенец. После такого она никогда даже и слышать обо мне не захочет.
Но если все спят, а я буду вести себя очень тихо…
Вновь, я представил себя стоящим над кроватью девушки, глядя на нее сверху.
«Не пойду туда. — сказал я себе. — Кроме того, дверь наверняка заперта».
Если заперта, то и делу конец.
Какому делу? Открыть чужую незапертую дверь — это одно. И такое еще можно как-то допустить. Но проникать в чужой дом со взломом — абсолютно исключено.
Просто проверим.
Страх и волнение во мне начали нарастать.
«В этом нет ничего такого, — подумал я. — Просто встань и подойди к двери, и проверь, заперта ли она. Почему бы нет? Что страшного может случиться? Если поймают за этим, то всегда можно притвориться пьяным или заблудившимся, типа я перепутал дом со своим. В любом случае, это наверняка даже не преступление — дернуть ручку чужой двери».
Не преступление, но нехорошо. Я знал, что это неправильно, знал, что это плохая идея (как пойти под мост прошлой ночью), но все равно поднялся на ноги. Встав неподвижно в углу веранды, я оглядел окрестности. Здесь и там, ярко горели фонари. Деревья, однако, отбрасывали обширные тени на тротуары и лужайки. Во всех направлениях освещенные участки были окружены темными провалами.
Кто-угодно мог скрываться в этих темных местах и наблюдать. Или из-за припаркованной машины. Или из кустов. Или из дома через улицу.
Но я и сам находился в темноте, и скорее всего — почти незримый.
Поэтому я начал продвигаться к входной двери, медленными шагами, аккуратно переставляя ноги. Пару раз доски скрипели под моим весом. Звуки заставляли меня скривиться, но были столь тихими, что никто другой не смог бы их услышать.
«Я не могу всерьез это делать» — подумал я.
И тем не менее, я это делал.
Мой путь к двери занял, казалось, целую вечность. Я не мог даже ее видеть, хотя примерно представлял, где она должна находиться… прямо напротив последней ступеньки крыльца.
Протянув сквозь тьму одну руку, я нащупал твердую, туго натянутую сетку.
Две двери, а не одна. В два раза меньше шансов попасть внутрь.
Наощупь проведя рукой вниз и вбок, я нашел рукоятку противомоскитной двери.
Не делай этого.
Я осторожно потянул, и сетчатая дверь распахнулась мне навстречу. Ее петли, очевидно хорошо смазанные, почти не издали звука.
Одна — все. Одна — остается.
Что я делаю?