Ночь в твоих глазах
Шрифт:
Наверное, он чувствовал себя оскорбленным — право, столь прямо выраженное недоверие задело бы не одну монаршую особу, ставя под сомнение надежность его слова.
А потом принц чуть усмехнулся, маска чуть сползла, и лицо под ней оказалось неожиданно человечное — ироничное и чуть усталое.
— Позвольте поинтересоваться, госпожа. А каким вы видите кинжал в моих руках?
Тау не поддалась этому внезапному обаянию, лишь выше вскинула подбородок:
— Я могу внезапно оказаться государственной преступницей, ваше высочество — опять. Не хотелось бы, знаете ли: меня совершенно не привлекает мир Пьющего Камня… Да и оказаться единственной виновницей императорских бед в глазах его обозленных и потерявших положение союзников тоже не кажется мне привлекательным вариантом.
Она смотрела собеседнику в глаза, не отводя взгляда. И следующие ее слова… что ж, я ожидала подобного:
— А еще я хочу получить назад мое княжество! Мне нужен титул моих предков, князей Янтарных, и возможность звать мою сестру — моей сестрой.
Взгляд кронпринца был непроницаемым — а потом он вытянул вперед руку.
Меч и дуб у него вышли яркими, полными магической и жизненной силы.
— Я, Теренс Оуксворд, сын дома Оуксворд, клянусь, что не имею намерения предать госпожу Тауру Роше. Клянусь, что выполню все взятые на себя обязательства, а именно, верну ей владение князей Янтарных и имя. Клянусь, что в обмен на ее верность буду покровительствовать ей, как сюзерен — вассалу.
А когда его голос, неожиданно раскатистый и сильный для такого худощавого тела, отзвучал, я поняла, что у нашего предприятия, пожалуй, есть шанс на успех: у человека с такой харизмой, пожалуй, может быть и получится удержать в руках престо, Совет Лордов и империю.
Тау опустилась на колено, и слава вассальной клятвы дались ей легко и естественно, без малейшего внутреннего противления...
— Если уж вы покончили с прелюдией, — прозвучал в зале скучающий голос Мэлриса, разрушивший всю торжественность момента, — то, может быть, перейдем к делу?
Взглядами Мэл испепелялся исключительно плохо — но проверили это на всякий случай все, кроме его высочества.
— Итак, ваше высочество, каков ваш план?
— На данный момент меня поддерживает четверть Совета Лордов. Недовольных Родригом Третьим и его политикой много, но они разобщены и выступают каждый сам за себя. Если мы сумеем привлечь на свою сторону приграничных лордов — таких, как князья Самоцветного Ожерелья, Орден, который активно недоволен последними изменениями в магическом законодательстве, и анклавы инородцев — то мы получим большинство в Совете.
— Ваше высочество, вы позволите задать вопрос? — подала голос Тау, когда принц закончил свое деловитое перечисление.
— Да, конечно.
— Почему мы его просто не сожжем?
Мне показалось, или при этих словах в глазах лорда Тайернана Сомхэрла действительно мелькнуло мечтательное сожаление?
— Вы это серьезно, госпожа? — заинтересовался наш сюзерен.
— Нет, — со вздохом признала Тау. — Хотя это и был бы весьма привлекательный вариант развития событий.
— Итак, если мы привлечем недовольных на свою сторону, то получим перевес в Совете. Это даст мне возможность выдвинуть его императорскому величеству обвинение в пренебрежении интересами империи и потребовать разбирательства части принятых им решений — в том числе, и ситуации вокруг Самоцветного Ожерелья.
— У вас появились доказательства, ваше высочество?
— У нас, — чуть улыбнувшись, поправил ее кронпринц. — У нас появились доказательства. Сама по себе сделка по продаже оружия и боевых артефактов со складов империи нашим врагам давно доказана, госпожа Таура. Единственное, чего мы не сумели тогда — это доказать причастность к ней императора.
Я кивнула его невеселой иронии: и впрямь, самой малости не хватило.
— Мы сумели получить сведения, что та, сорвавшаяся сделка, не была единственной — после нее подобное было как минимум дважды. Они объединены одним и тем же исполнителем, личным порученцем его величества. У нас доказаны четыре эпизода, когда в торговле оружием, стратегическими секретами или подданными империи были замешаны доверенные люди императора. Этого уже хватило бы, чтобы поставить под сомнение императорскую честь и поднять вопрос о передачи власти. Но нам не справиться без преимущества голосов в Совете. И ваша задача, госпожа Таура Роше — обеспечить нам это преимущество.
— И это вопрос, который следует обсудить дополнительно, — мужественно подала голос сестра.
Мужественно — потому что я представляю, чего стоит моей самоуверенной и безупречной признаться в наличии у нее слабых сторон.
— Видите ли, ваше высочество. Мои дипломатические качества… Мягко говоря, невысоки. А если быть откровенной — они исчерпываются предложением, сделанным мной ранее.
— Сжечь его императорское величество?
Тау согласно склонила голову, отдавая должное уму, проницательности и прочим достоинствам его высочества.
Судя по иронии в его взгляде — не купился.
— Видите ли, госпожа Таура, — вступил в разговор лорд Сомхэрл, — мы, в некотором роде, учитывали ваши… выдающиеся политические навыки.
Этот мерзавец что, смеялся над моей сестрой?
— Поэтому, согласно в плану, вам не придется вести переговоры самостоятельно. Достаточно на них присутствовать… в качестве знамени.
Нет, он точно смеялся!
Тау посверлила Сомхэрла подозрительным взглядом — но тот ничем не подтвердил возмутительного предположения, и сестра, вздохнув, вернулась к серьезным вопросам:
— Сколько, по предварительным наметкам, ваше высочество, это займет времени?
Ответил снова Сомхэрл:
— По самым оптимистичным прогнозам, подготовка бескровной смены власти потребует не менее полутора лет — это с учетом той работы, что мы уже проделали. Если же смотреть на вещи реально, то… я бы назвал цифру в четыре-пять лет.
Пять лет… сердце не то, чтобы ухнуло в пропасть — но отчетливо защемило. Пять лет! Моя вольная жизнь в качестве озаренной эль-Алиэто и исследовательницы эльфийского магического сердца откладывается еще на долгие пять лет.
Я уверена, Мэл поймёт, что я не могу, просто не могу оставить Тау вариться в этом одну. Да, Мэл не сможет остаться здесь со мной, у него своя жизнь и свои обязательства — но мне нужно пройти через это вместе с ней, отдать моей семье последние долги — чтобы после иметь возможность с чистой совестью строить свою жизнь…
В конце концов, мы сможем с ним видеться, если он захочет!
Вот только от мысли, которой я старалась подбодрить саму себя, повеяло такой тоской…
Мэл, обведя взглядом собравшихся, все с тем же скучающим видом уточнил: