Ночь Волка
Шрифт:
— А покушать? — недоуменно спросила Юлия.
— Как это покушать, — удивился Авдеев, — вы же огурцов хотели.
— А я от огурцов не отказываюсь, но от огурцов сыт не будешь.
— Не будешь, — согласился Авдеев, — но ничего не поделаешь, товарищ дорогой, уговор.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась Юлия, — я деньги забыла взять, сама бы заказала.
— Ну, ладно, — сказал добрый Авдеев, — так и быть. Эй, товарищ, — окликнул он официанта, — принесите еще что-нибудь, на ваше усмотрение.
Что принес половой:
— икра красная, масло сливочное со слезой, селедка слабосоленая, атлантическая с луком и растительным маслом, буженина с хреном, картошка сваренная в мундире, очищенная, засыпанная мелко нарезанным укропом- в кастрюльке, в которой плавился кусок масла, грузди маринованные, холодец говяжий с чесночной приправой, куриные желудочки обжаренные с луком, колбаса чесночная домашнего копчения, похлебка крестьянская грибная, рагу заячье под названием "зайчик-выбегайчик"…
— Не верю, — перебил Веронику Шилов.
— Чему ты, гад, не веришь? — негодующе осведомилась Галя.
— А тому, что и на свободе люди едят заячье рагу.
Еще раз перебьешь меня, — сказала Вероника, — я больше слова не произнесу.
Шилов виновато замолчал, тяжело вздохнул.
…Кулебяка мясная, расстегаи с капустой и яйцами, вожделенные огурцы, ну и, наконец, — венчал все это штоф водки, прозрачной, как слеза, заросшей инеем от внутреннего холода.
— Я съем все, — угрожающе сказала Юлия, — предупреждаю вас, пока на столе останется хоть один кусочек, я отсюда никуда не двинусь.
Довольный половой разлил водку по граненым рюмкам из толстого стекла, от чего они покрылись испариной, и ушел с глаз долой.
— И пить будете? — спросил Авдеев.
— А то! Смотреть что ли на нее проклятую?
— Ваше здоровье, — сказал Авдеев и опрокинул содержимое рюмки в рот.
— Лихо, — оценила Юлия, сделав глоток, она поморщилась, и было, поставила рюмку на стол, но Авдеев сказал, повторяя слова известного кино героя.
— Тостуемый пьет до дна.
Юлия улыбнулась и осушила рюмку. Взяла огурец, блаженно вдохнула его укропный аромат и немедленно съела.
— Странная здесь посуда, — заметила она.
— Это солдатские миски, — объяснил Авдеев, — хозяин этого заведения бывший армейский прапорщик.
— Как я люблю это в людях, — восхищенно сказала Юлия, — фанатичная преданность своему призванию. Помните в фильме "Мери Поппинс, до свидания" — бывший моряк живет в доме в виде подводной лодки.
— В армии он был заведующим столовой, — продолжал Авдеев, — уходя на пенсию, прихватил с собой весь столовый инвентарь, благо часть расформировали. Когда его в этом попрекают, он отвечает, что армия ему еще должна осталась, за загубленную молодость.
— Вот все-то вы норовите опошлить, — упрекнула Юлия.
— Я говорю правду.
— Кому нужна ваша правда, я так красиво все вообразила, а вы все испортили.
— Я больше не буду, по- детски сказал Авдеев, — простите меня.
— Ни за что.
— Чем я могу искупить свою вину?
— Кровью.
Авдеев с любопытством посмотрел на Юлию, глаза ее блестели, на щеках появился румянец.
— Я вас спрошу о чем-то, а вы ответьте правду, и тогда мы будем квиты.
— Договорились?
Раздался телефонный звонок, Юлия извлекла из сумочки телефон.
— Да, милый? Мы обедаем, уже погуляли, присоединяйся к нам, очень жаль, до вечера, пока, целую.
К столу приблизился половой и наполнил рюмки.
— Ваше здоровье, — сказал Авдеев и выпил.
Юлия сделала глоток и поставила рюмку.
— Ничего вы водку хлещете, как сапожник.
— Сын, — выдохнул Авдеев.
— Что сын?
— Мой папа был сапожник.
— То-то я и смотрю, гены значит.
— Они проклятые, ничего не могу с собой сделать, как водку увижу, не успокоюсь, пока всю не выхлестаю.
Юлия посмотрела на штоф, в котором явно было больше полулитра, затем с опаской на Авдеева, но, распознав усмешку в его устах, сама улыбнулась.
— Вы шутите!
— Каюсь, — сознался Авдеев, — но выпить люблю, скрывать не стану.
— А какая здесь кухня? — спросила Юлия.
— Не знаю, я туда ни разу не заходил, — простодушно сознался Авдеев.
— Я не в этом смысле, а в смысле национальной принадлежности.
— А, вон вы в каком смысле, кухня здесь советская, иначе говоря, Союз нерушимых республик свободных, отовсюду понемногу.
— Так ведь Союза то больше нет.
— Не могу с вами не согласиться, Союз действительно больше нет, но люди то никуда не делись.
— А кем вы раньше работали?
— Не скажу.
— Скажите, пожалуйста, я не буду смеяться.
— А смешного ничего не было в моей трудовой деятельности.
— А что было?
— Много воздуха, облаков.
— Как это воздуха?
— Я, видите ли, прекрасная Юлия, летал.
— В каком смысле?
— В прямом, я был военным летчиком.
— Вы летали на истребителях?
— На них.
— На СУ-24?
— Этого я не могу сказать, военная тайна.
— А сейчас?
— Уволен в запас в чине майора.
— Так вы майор? — восхищенно спросила Юлия.
— Майор, — гордо ответил Авдеев.
— А почему вы в запасе, вы еще молодой.
— Кончились запасы энтузиазма, мадам.
— Опять вы за свое.
— Извините, — зарплату не платили месяцами, воровать было нечего, все было украдено прапорщиками, надо было на что-то жить, на самолетах летали по праздникам, потому что не было керосина, ну и так далее. Я написал прошение, и меня отпустили.