Ночь Волка
Шрифт:
— …А у меня спиннинг «Шекспир», — обрадовано сообщил Костин.
— …К спиннингу у меня нет претензий, — сказал Шилов.
— Короче говоря, шел я, шел, в карьер в какой-то попал, откуда в поле карьер? Но я в него попал, еле выбрался. Когда выбрался, увидел свет фонарного столба, я так предположил, разглядеть, как следует, сквозь снежную пелену было трудно, но казалось, не очень далеко, и я пошел на свет. Не знаю, сколько я прошел, километров десять, не меньше, но вышел к какому-то дачному проселку из нескольких домов, в одном из которых светились окна. Изнемогая от усталости, Шилов подошел к забору-штакетнику, повесил на доску свое ружье и крикнул хозяина. Дачный домик был видимо, недавно выстроен, на окнах не было штор и Шилов, ясно видел хозяев — мужчину и женщину. Отдышавшись, Шилов крикнул:
— Хозяин, хозяин. На крик почему-то вышла женщина. Испуганно вглядываясь в Шилова, она отозвалась:
— Чего вам надо?
— Я заблудился, — крикнул Шилов.
— Откуда вы? — спросила женщина.
— Из «Серебряково», у меня там дача.
— Не слыхала про такую деревню, — сказала женщина и взялась за дверь, собираясь скрыться в доме.
— Подождите, — крикнул Шилов, — мужа позовите, пожалуйста.
— Зачем? — подозрительно спросила хозяйка.
— Может он знает дорогу.
— Не знает, — категорично сказала хозяйка и закрыла за собой дверь.
Шилов потоптался на месте. Идти все равно было некуда. Он повесил на плечо ружье, тоскливо посмотрел в ярко освещенные окна, — мужчина и женщина сидели за столом друг против друга и старательно не глядели в сторону Шилова. Вдруг рассвирепев, Шилов набрал в легкие воздух и рявкнул, что было силы:
— Хозяин. На этот раз они вышли оба и остановились на крыльце, решительные и готовые к отпору.
— Я заблудился, — повторил Шилов, — как мне в «Серебряково» попасть?
— Не слыхали мы про такую деревню, — сказал мужчина, — мы городские, дачники. Вон там, внизу, местный мужик живет, пойдите к нему, он наверняка знает.
Шилов оглянулся в указанном направлении, но в снежной круговерти ничего не увидел, да и сама мысль уйти от живых людей показалась ему противоестественной. Шилов сказал, указывая на стоящий во дворе автомобиль.
— Отвезите меня в «Серебряково», я заплачу.
— Мужчина помялся, поглядывая на жену, затем сказал:
— Да я и аккумулятор снял уже.
А женщина добавила:
— Товарищ, поймите нас правильно, боимся мы и денег ваших не надо, не поедет он никуда.
— Пятьдесят рублей, — сказал Шилов, и наступила тишина, затем мужчина нерешительно произнес:
— Надо выручать человека, а? Фомича возьму с собой, а?
— А черт с тобой, — в сердцах сказала женщина, — свернет он шею по дороге, домой не возвращайся.
Вошла в дом, хлопнув дверью.
Прихватив с собой соседа Фомича, дачник отвез меня в Серебряково (как выяснилось, ушел я довольно таки далеко) и на этом мои злоключения закончились. Когда я вошел в свой дом, на часах было одиннадцать часов. Ушел из дома в семь, соответственно блуждал четыре часа. Обошлось! Я выпил водки, закусил чайной колбасой, зажарив ее предварительно в печке, но, если честно, пил я без удовольствия, а закуска долго мучила меня изжогой. Но я не сказал вам самого главного, того ради чего я вообще рассказал вам эту историю. Когда я метался ночью по лесу, когда брел по заснеженному полю, без всякой надежды на спасение, я забыл обо всем на свете. Какая к чертовой матери жена, какие дети, какие, извините, страдания, ни до чего этого не было никакого дела, а думал я только об одном, как мне жизнь свою спасти. Так, что, дорогие товарищи, тот случай сильно изменил мое отношение к жизни. А посему предлагаю выпить.
Марат наполнил стопки всем желающим и предложил выпить за спасение Шилова. Никто не отказался.
Слушавший с интересом, Костин, заметил:
— Повезло тебе, что так все кончилось.
Подбирая кусочком мяса оставшийся соус, Шилов спросил:
— Королева, сколько вы мне поставите за рассказ?
— Три с минусом, — ответила Вероника.
Шилов возмущенно воскликнул:
— Почему, я что, хуже Марата рассказал?
— Нет, Саша вы рассказывали лучше, но у Марата рассказ филантропический, а у вас мизантропический.
— Что это за собаки такие? — иронически спросил Шилов.
— У Марата рассказ человеколюбивый, а у вас нет.
— По-моему здесь против меня состоялся заговор, — обиженно сказал Шилов, — в связи с этим передо мной возникает вопрос, продолжать ли мне оставаться на балу или отправиться в объятия Морфея, и я делаю выбор в пользу Морфея.
— Я дам тебе объятия Марфы, — не расслышав, сказала Галя, — такую Марфу покажу, что мало не покажется. Пусть нам Вероника что-нибудь расскажет.
— Нет уж, увольте, — сказала Вероника, — сама рассказывай.
— Эх, — тяжело вздохнула Галя, — я бы рассказала, да у меня кроме этого подлеца никого в жизни и не было.
— Ты сушеная змея, — сказал Шилов, — к тому же еще и провокатор; было бы сейчас военное время, шлепнули бы тебя без следа и следствия.
— А что, все рассказывают, пусть и Вероника что-нибудь расскажет, — не унималась Галя.
— А ты, будешь рассказывать? — ядовито улыбаясь, спросил Шилов.
— Я по хозяйству, — сурово ответила Галя, и, обращаясь к Марату за поддержкой, — скажи Марат.
— Ничего не поделаешь, товарищ бард, — сказал Шилову Марат, — она права, между прочим, в армии повара в караул не ходят.
— Вот, что значит философ, — сокрушенно сказал Шилов Веронике, — всегда найдет убедительное доказательство и возразить нечего, придется королева и вам что-нибудь соврать.
Вероника тяжело вздохнула и сдалась.
— Ну ладно, я тоже расскажу историю.
— Расскажи, расскажи, — угрожающе сказал Марат.
— Между прочим, — заметила Вероника, — ко мне эта история не имеет ни малейшего отношения. Я буду рассказывать про свою подругу.
— Это нишево дарагая, — с узбекским акцентом успокоил ее Шилов, — за подруг ответишь да. Правильно тавариш Марат.
— Если ко мне будет применяться шантаж, я ничего рассказывать не буду, — сказала Вероника.
— Какой шанташ-манташ, пошутили да, шутка понимаешь, гаварите ну.
Рассказ Вероники
Чрезмерность пламени он погашает взглядом
Лад «зирефкен» он взял — в усладу всем усладам.