Ночь Волка
Шрифт:
— Я целовался с одной красивой девушкой, — мечтательно произнес Марат.
Вероника поднялась с колен, и, сделав шаг, скрылась в спаленке. Марат подумал, что надо бы пойти за ней, и успокоить, но не нашел в себе силы подняться, к тому же велика была вероятность того, что она вернется. Вновь закрыл глаза, дремля в ожидании, когда девушка вновь придет к нему. Среди ночи, ему даже показалось, что он слышит ее шаги, но никто не пришел, видимо, это был сон.
Да будет грустен тот, кто грусть в тебе родил.Тебя печалящий, — чтоб в горести бродил.Галя
Галя отдернула занавеску; рассвет был близок и мороз, видимо, унялся, но снег продолжал сыпать с небес. Осторожно, стараясь не греметь, Галя собрала со стола грязную посуду, и понесла на кухню. Лучину она нащипала с вечера; золы в печи было немного, вычищать ее она не стала, положила растопку, плеснула керосином, затем вытянула вьюшку, нащупала на карнизе печи коробок со спичками и подожгла. Тонко наколотая древесина тут же вспыхнула, затрещала, исходя легким дымком. Немного подождав, Галя закрыла дверцу. Гул, возникший в результате образовавшейся тяги, отозвался в ее памяти отчетливым ощущением далекого детства, и Галя на мгновение застыла, погруженная в зрительный ряд образов, мелькающих перед ее внутренним взором. Она почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, но это ощущение не могло, даже на миг вернуть умерших родителей, в чьей доброте и ласке она сейчас остро нуждалась и в этом была величайшая несправедливость. "Скорбь по умершим, снедает меня". Уходя, люди должны уносить с собой и память о себе, потому что это невыносимо. Или это одиночество обостряет ее тоску по родным. Тридцать шесть лет — ни мужа, ни детей. Десять лет мучительной связи с Шиловым, который, несмотря на бесконечные обещания, так и не уходит к ней от своей жены. Впрочем, она сейчас не уверена, что по-прежнему желает этого. Галя открыла дверцу и, блаженно жмурясь от хлынувшего в лицо тепла, подложила в топку дров, закрыла дверцу и поставила на чугунную плиту чайник. Послышался шорох и, из-за печи показался вчерашний гость; смущенно улыбаясь, он сказал:
— Доброе утро, хозяйка.
— Доброе утро, — ответила Галя, — спали бы еще. Рано.
— Пойду пройдусь по утрянке, может, подниму кого.
— Да, ну что вы, снег вон, метет, какая сейчас охота.
— Не, не, надо идти, может, зайца подниму?
— Чаю хоть попейте, я чайник поставила, скоро закипит, мужики встанут, позавтракаем, тогда пойдете.
— Пусть спят, а я пойду; кто рано встает, тому Бог подает, а чай, как говориться не вода, много не выпьешь, вот водочки я бы выпил, похмелиться бы, а?
— Да, пожалуйста, — Галя пожала плечами, — закусывать только нечем, водки у нас много.
— А нам закусывать ни к чему, — радостно сказал Костин, — пусть интеллигенты закусывают, а мы — люди простые.
Костин взял в руки початую бутылку водки, стоявшую на столе, взял граненый стакан, наполнил его до половины и тут же выпил. После, мелко покашлял, смешно почмокал губами, вызвав улыбку у Гали, и сказал:
— Хороша, зараза, можно я возьму ее с собой, в лесу замерзну, выпью, согреюсь.
— Возьмите, у нас водки много, — разрешила Галя и добавила, — у нас в деревне все мужики охотились: сейчас все в город уехали, в деревне жизни не стало, вот сейчас не сезон, их нет, а так они все сюда наезжают, только охотятся по-разному; двое по правилам, водку не пьют, встают спозаранку, весь день по лесу шатаются, и ни черта убить не могут, а есть такие, что весь день водку хлещут, потом ружье возьмут, за околицу выйдут и обязательно кого-нибудь подстрелят.
— Намек понял, — сказал Костин, засовывая бутылку в рюкзак, — но я встаю спозаранку, зато и водкой не пренебрегаю, может мне больше повезет. Он надел телогрейку, натянул свои болотные сапоги, повесил на плечо ружье.
— Круг сделаю и вернусь, — сказал он, — но вы меня не ждите особо, машина заведется уезжайте, у меня еще неделя отпуска, пехом пойду в любом случае. Спасибо за гостеприимство, до свидания.
Галя не могла объяснить, чем не нравился ей этот человек, и то, что он уходил, пока мужчины спали, вызывало у нее какое-то смутное чувство тревоги; поначалу, но теперь, когда он выпил, она почему-то успокоилась.
— Вам тоже спасибо, накормили нас вчера. Раньше одиннадцати мы все равно не тронемся, если что возвращайтесь.
Галя, проводила гостя до дверей, постояла несколько минут на крыльце; Костин вышел со двора, остановился возле занесенной снегом «Нивы», зачерпнул снег с капота, покачал головой, проваливаясь по колено, двинулся вверх по деревенской улице. Вдохнув свежий морозный воздух, Галя закрыла дверь, и вернулась на кухню. Печь разгорелась на славу, сквозь щели было видно пламя, бушующее в топке. Чайник начинал уже посапывать. Галя потрогала его, и, обжегшись, отдернула руку. Налила горячей воды в таз, разбавила холодной и перемыла всю посуду. Убрала в кухонный шкаф и пошла, будить Шилова.
Сусальным золотом горятВ лесах рождественские елкиВ кустах игрушечные волкиГлазами страшными глядят.Миновав последний дом, охотник оглянулся: белое безмолвие царило над заброшенной деревней, полтора десятка домов замерли в неживом карауле и лишь над одной крышей из трубы беззвучно поднимался дым, подавая признаки жизни и нарушая тем самым гармонию мертвого царства. На лице охотника появилась легкая гримаса, быть может, выдавая те умственные усилия, которые он прилагал, чтобы принять правильное решение. Потоптавшись на месте, он все же повернулся спиной к деревне и двинулся вперед, быстро насколько позволял снежный покров. Углубившись в лес, он скоро вышел на просеку, сделанную для лесовозов и пошел по ней, поглядывая на верхушки деревьев в поисках дичи. Через полчаса энергичной ходьбы, он остановился вытереть пот, который, несмотря на мороз, выступил на лице, как следствие выпитой натощак водки. Когда оторвал шапку ото лба, он вдруг увидел в сотне метров от себя волчью морду, которая тут же скрылась за ближайшей елью. Пот вновь прошиб охотника, но теперь уже холодный, он потянул с плеча ружье и, только сейчас, с ужасом вспомнил, что у него нет патронов.
Галя безжалостно растолкала Шилова, говоря: — "Вставай, Саша, вставай".
Шилов жалобно застонал:
— Почему вставай? Рано еще, отстань.
Но Галя не унималась и продолжала трясти его.
— Вставай, дров нет, иди принеси.
— Ну почему я опять, пусть Марат идет, я вчера ходил.
— Марату ехать еще целый день, а ты спать будешь всю дорогу, вставай.
Шилов, наконец, поднялся и произнес:
— Ты — сушеная змея.
После этого он оделся и, покачиваясь от горя, пошел на кухню. Галя неотступно следовала за ним.
Здесь на столе, — указывая пальцем, трагическим голосом сказал Шилов, — стояла бутылка водки и в ней вчера еще, было больше половины. Где она?
— Гость наш выпил, — объяснила Галя.
— Всю? — удивился Шилов.
— Нет, не всю, но то, что осталось, он с собой взял.
— Как это с собой, он, что ушел?
— Да.
— Куда ушел?
— На охоту, может еще вернется, а может, — нет.
— Так у него же патронов нет, — подозрительно сказал Шилов.
— Чего ты от меня хочешь? — спросила Галя.