Ночь Волка
Шрифт:
— Вам рано еще об этом думать.
— Вы добрая девушка.
— Я говорю правду.
— За сегодняшний вечер, — сказал Марат, поднимая свой бокал. Чокнулись. Глухой стеклянный звук возник и тут же унесся в звездную темноту неба.
— Хорошее вино? — вопросительно сказал Марат.
— Да, терпкое, мне нравится терпкое.
— Что еще вам нравится?
— Многое, почему вы спрашиваете?
— Чтобы знать.
— Вероника покачала головой.
— Что? — спросил Марат.
— Тайны дома узнать норовят, чтобы держать его в страхе.
— Что вы,
— Это будет слишком просто. Догадывайтесь сами. Или вы в школе заглядывали в конец задачника?
— Заглядывал, скрывать не буду. Но, да ладно, вопрос снимается.
Появился подавальщик, неся на подносе огромное блюдо с нарубленным салатом, дольками апельсина, лимона и яблока, оливками и маслинами, на всем этом великолепии были выложены несколько сортов жаренных на гриле рыбин, и прочей морской живности, в виде кальмаров, крошечных осьминогов, королевских креветок, панированных, и зажаренных видимо в кипящем масле. Он же наполнил бокалы вином.
— Прозит, — сказал Марат, поднимая свой бокал.
— Что? — недоуменно спросила Вероника.
— Действительно, — вдруг озадачился Марат, — откуда вдруг слово выскочило. А вы не знаете этого слова?
— Нет.
— Все, вспомнил, это словечко из романов о фашисткой Германии, в которой работали наши разведчики. Вот, что значит другое поколение. Сколько вам лет? Я знаю, что дамам такие вопросы не задают, но вы в таком возрасте, когда им можно гордиться.
— Двадцать, а вам.
— Сорок. Я уже пережил многих достойных людей.
— То есть?
— Александра Македонского, Пушкина, Лермонтова и кажется даже Байрона.
— То была другая эпоха, время было плотней, все происходило значительно быстрее. Вы, как философ, должны понимать это, как никто другой.
— Я не философ, — грустно сказал Марат, — я — специалист по научному коммунизму. Когда я подавал документы в МГУ, туда конкурс был меньше. Я пошел по пути наименьшего сопротивления, а это не самый лучший путь, как показывает мой жизненный опыт. И вообще, в последнее время, я все больше склоняюсь к учению дао, знаете?
— Вы мне льстите, Марат, я, конечно, продвинутая девушка, но не настолько.
— Это учение приписывают Лао Цзы, был такой китайский философ. Я говорю, присваивают, именно потому, что говорю об учении дао
В этом учении, выражаясь языком продвинутых молодых людей, главная фишка в том, что ничего нет однозначного, ничего нельзя знать наверняка; в крупном успехе таится зародыш неудачи и наоборот. Кто делает большие шаги, не может долго идти. Кто сам себя возвышает, не может стать старшим среди других. Тот, кто теряет, тождественен потере. Тот, кто тождественен потере, приобретает потерянное. Ущербное становиться совершенным. Находясь в движении, стремишься к покою, следовательно, покой — есть главное в движении. Небо и земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам жить своей жизнью. Нужно сделать свое сердце предельно беспристрастным, твердо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами, а
— Как же, умножая знание, умножаешь печаль.
— Именно. Но самое интересное в том, что небеса лишены человеколюбия. Это к вопросу о торжестве справедливости, небеса позволяют людям жить своей жизнью. Самое правильное, продуманное и выверенное решение, может оказаться ошибочным. В чем я неоднократно убеждался. Но понимаешь это спустя много времени, не сразу. Я понял, что многие мои жизненные проблемы появились именно потому, что я шел по пути наименьшего сопротивления. Я поступил на факультет научного коммунизма, потому что туда было легче поступить, в итоге пять лет учения коту под хвост, и теперь я зарабатываю на жизнь неблизким моей душе делом.
— Очень интересно, и что же делать, какие-нибудь рекомендации дает дао?
— Ну, если упростить, то оно советует ничего не делать, не принимать волевых решений, ни в чем не участвовать, чтобы потом не за что было себя упрекнуть.
— То есть плыть по течению, — уточнила Вероника.
— Именно, — подтвердил Марат, — осуществление недеяния всегда приносит спокойствие.
— Здесь вы оказались руководствуясь таким принципом?
— Нет, я поехал сознательно.
— Жалеете?
— Нет, пока нет, но время покажет.
— Хорошо, я напомню вам ваши слова, — кротко пообещала Вероника.
Марат внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять, что стоит за этими словами. Он совершенно не рассчитывал на то, чтобы лечь сегодня с Викторией, но ощутил известное волнение.
— Я ничего не имела в виду, — пояснила Вероника.
— Жаль, — заметил Марат.
— Почему? — удивилась Вероника.
Марат улыбнулся, оставив вопрос без ответа, и принялся наполнять бокалы. Вино в ночи изменило свой цвет и выглядело сейчас почти черным.
— Я уже пьяна, — призналась Вероника, осторожно отодвигая наполненный бокал.
— Вы очень мало выпили.
— Я вообще не пью, поэтому мне достаточно несколько капель, чтобы опьянеть.
— Как вы себя чувствуете? Может, хотите уйти?
— Нет, позже, мне очень хорошо. Расскажите еще что-нибудь.
— Меня тяжело разговорить, но вам я расскажу все, что знаю.
— Я живу с одним человеком, — неожиданно сказала Вероника.
— Это ничего не меняет, у людей это принято, жить друг с другом, — заметил Марат.
Наивно было предположить, что она все это время жила в ожидании встречи с ним.
— Лучше, когда честно, — добавила девушка.
— Понимаю.
— А вы?
— Я тоже так считаю.
— Я имею в виду, у вас кто-то есть?
— Нет, я живу один.
— Чем вы занимаетесь?
— Бизнесом, пластмассовые изделия.
— Успешно?
Марат сделал неопределенный жест, но добавил:
— Пока все в порядке. А вы чем занимаетесь?
— Окончила институт в прошлом году, думаю, чем заняться.